— Матушка, можно спросить! — подняла ладошку бойкая Кето. — А если будут танцы, не наши, не горские, а танцы жителей равнин? И если кто-то нас пригласит, соглашаться можно?
Мать Проклея подняла седые брови. Ее удивление было понятно Аник — Кето вряд ли сравнялось тринадцать, другие в ее возрасте играют в куклы, и не думают еще о танцах с чужеземными витязями.
— А вы разве умеете танцевать равнинные танцы? — спросила мать Проклея. Девушки загомонили, кто-то признался, что да, умеет.
— Ну, если умеете, то можно, — дала разрешение мать Проклея. — Но если не умеете, а только думаете, что умеете — то нельзя. Не хватает еще опозориться перед всем честным народом!
Аник знала, что танцы равнинного народа похожи на танцы шаваб. Так танцевать она не умела — и не хотела уметь. Нет уж, спасибо!
— И еще одно, — сказала мать Проклея. — Для ваших служанок. Все, что я говорила для вас, относится и к ним. Спины держать прямо, глаза держать опущенными. Не болтать, ни друг с другом, ни с хозяйками. Ни — Боже упаси! — с гостями. Даже если к вам обратятся.
«Все, — думала Аник, вышагивая в паре с щуплой низенькой Миной. — Я не смогу поговорить с Балком, и Ута тоже. Придется ей возвращаться в Красную крепость».
Аник переживала за подругу, хотела, чтобы желание ее исполнилось, но немножко, самую малость, радовалась тому, что они не расстанутся, вернее, расстанутся ненадолго. В начале лета Аник и сама отправится домой, и больше в обитель не вернется.
«Только и радости, что испорченное платье!» — подумала Аник, и устыдилась этих мыслей. Все-таки она узнала в обители много нового, все-таки побывала в Твердыне, и все-таки она, Аник, увидит короля. Пусть даже Аник больше не верит в предсказание, увидеть короля — это великая удача.
14.
Прием разочаровал Аник.
Их привели в зал, велели остановиться у стенки, самой дальней от возвышения, на котором стояли кресла верховного князя и его семьи. Девушек плотно окружили белицы. Обширный зал был заполнен народом, и малорослая Аник почти ничего не видела, кроме спин гостей. Ну, и пустое пока возвышение в конце зала.
Потом на помосте появились джигиты в белых бешметах, нукеры верховного князя, выбранные в почетные стражи. Они встали попарно в четырех концах возвышения, все одного роста, у каждого — рука на рукояти кинжала, даже ножны кинжалов, насколько могла разглядеть Аник с такого расстояния, были одинаковые.
Потом на помост вышли зурначи и трижды проиграли короткую мелодию. Это был знак к скорому появлению верховного князя, и гомон в зале утих.
Вышел седобородый сутулый князь Горис — Аник никогда прежде не видела его, но догадалась, что это он, потому что шел он об руку с пухленькой княгиней Джаной, а княгиня Джана в обитель приезжала довольно часто.