Пусть она Мариам Кровавая, пусть она останется под этим именем в памяти людей, но престол Межгорья должен унаследовать ее, Мариам, родной сын, а не ублюдок короля Игнатия от неизвестной шлюхи. Лука, а не Марк.
Она надеялась на превратности войны. Кирилл воевал, собирая земли Межгорья, остатки прежде цельного, но потом долгие века раздробленного государства, под свою руку. Игнатий воевал, завершая дело Кирилла, очищая землю Межгорья от псоглавых каптаров, и с Бахристаном, пятидесятилетнее перемирие с которым оказалось в результате пятилетним (сразу по смерти Хуссейна новый султан, аль-Бахри, напал на южные поселки Межгорья), и в Загорье, куда Игнатия понесло то ли за славой, то ли за добычей, Мариам так и не поняла, зачем именно.
И Марк воевал, лез в самое пекло, но, словно заколдованный, выходил из этого пекла без единой царапины. Впрочем, может быть, он и был заколдован. Игнатий любил колдуний, и доверял им, должно быть, они пропели над Марком свои богопротивные заклятья…
Мариам погладила кошку, пригревшуюся у нее на коленях. Кошка заурчала довольно, приоткрыла янтарные глаза, выпустила когти.
С первой женой Марка, красавицей Данутой, получилось не гладко. Мариам подсыпала ей в молоко толченый корень, изгоняющий плод, но плохо рассчитала. Данута умерла, выкинув, — истекла кровью. Колдуньи узнали про зелье, да, видно, об их всеведении рассказывают сказки, виновницу не нашли. Ее, Мариам, никто и не заподозрил.
Зато вторая, Регина, была просто подарок для нее, Мариам. Своевольная и капризная, она пошла в расставленную ловушку, как кролик навстречу удаву. Достаточно было только велеть ей плотно закрывать на ночь ставни, да запретить строго-настрого выходить в сад после захода солнца, да еще посетовать, что душистая ночная фиалка так благоухает по ночам, а нет никакой возможности насладиться ее ароматом. Дурочка сама отправилась навстречу смерти, к тому же дала возможность подставить этих проклятых колдуний.
Хвала Аллаху, с колдуньями она справилась!
Если и осталась пара-тройка, то разве что при войске Марка. Он, как и Игнатий, питает к ведьмам слабость. И Лука туда же — как просил пощадить «несчастных женщин»! Как молил проявить терпимость и милосердие!
Испортили, нет, испортили Луку эти женщины — преподобная мать Анастасия и обрученная церкви Инесса. Правитель должен быть жесток, правитель должен железной рукой расправляться со всеми, кто грозит его власти. А колдуньи грозили — и еще как! Ее, Мариам, власти. И будущей власти Луки. И власти церкви.
А церковь была на ее, Мариам, стороне — и слава Богу. Пожалуй, одна бы она, Мариам, не справилась.