Посылаем тебе это прошение мы, крестьяне села нашего Сврачева, с кметом, и батюшкой, и Рангелом-чорбаджией, и Топко-чорбаджией, и Иле-чорбаджией, и Мунё-чорбаджией, и Геле-чорбаджией, и Пенё-чорбаджией, и дедушкой Сойдо — прежним кметом, и Тонко-глашатаем, и Кыно-учителем, и Мицо-пономарем, и всеми православными христианами, совокупно со всеми домочадцами, о том, что великое пришло нам утеснение и много честной христианский крест терпит от веры поганской. А узнаешь отчего, и прикажи той беде конец положить. А по-прежнему никак оставить невозможно. Потому и просим, как дойдет до тебя, порешить окончательно. Потому как много страдали мы от турок, поганцев нечестивых, а с какой стати, прости господи, теперь от своего брата страдать? Мы все, как один, присягу дадим, что мельница наша, сельская, а этот мироед забрал ее, и нам теперь страдать приходится. И мироед этот Колю, Божья Коровка по прозванию, ту мельницу за здорово живешь от аги получил. Легко было аге сельскую мельницу Божьей Коровке отдать. А почему не Косте, не батюшке, не чорбаджию какому?.. Да потому — он турецкой веры, поганец, вот где собака зарыта. — Ведь Божья Коровка не бессловесный скот, а все у турок служил, — и сельский батюшка говорит: ровно четырнадцать лет, мол, нельзя его поминать, потому он вере поганой много угождал. Вот ты и пореши наше дело, потому как и мы человеки, как прочие люди: и нам кормиться надо. Да разве все мы теперь не болгары, и ты не болгарин, и царство наше не болгарское? Так неужто не порешишь, как говорится, в нашу пользу? Как тебе говорили поп, кмет и чорбаджии, — того и мы, крестьяне, желаем. Во имя христианства, и веры православной, и честного креста… издалека бьем тебе челом, и близко кланяемся, и слезно молим, сделай, как знаешь, только чтоб покончить. Бай Божил, кмет наш, говорит, что коли он захочет, так стоит ему там в Софии слово сказать другу своему министру — тот как бритвой отрежет; только не хочет он тебе неуважение сделать, мимо тебя прямо в Софию двинуть. Да и нам не надо задаром: и мы, как полагается, по-людски хотим.
Да здравствует царство наше, и князь, и вельможи его, и все православные христиане, и да сгинут злодеи. Аминь.
Писано в среду, в канун вознесения Христова.
(Печать села Сврачева.)».
Прошу извинения у читателей, что я не мог в точности передать своеобразную орфографию этого документа, так как прочел его слишком быстро и всего не запомнил.
После вторичного напоминания со стороны батюшки мои новые знакомые осушили свои стаканы, вскочили на коней и в довольно веселом настроении направились в город.