Конечно, плакат о малярии вышел классный.
Учительница Рови обязательно повесит его в коридоре.
Но день сегодня удался.
После школы Пьетро пошел обедать к Глории.
В красный дом на холме.
Макароны с цуккини и яйцом. Котлеты по-милански. И жареная картошка. Ах да, еще сливочный пудинг.
Ему там все нравилось: столовая с огромными окнами, за которыми виднелся стриженый английский газон, а за ним — хлебные поля и совсем вдалеке море. Массивная мебель, картина, изображающая битву при Лепанто, с горящими кораблями. А еще у них была горничная, которая подавала еду.
Но больше всего ему нравился сам накрытый стол. Как в ресторане. Скатерть белоснежная, только что выстиранная. Тарелки. Корзиночка с белыми булочками, пшеничными лепешками и черным хлебом. Графин с газированной водой.
Все идеальное.
И ему, разумеется, приходилось есть, как положено воспитанному человеку, и жевать с закрытым ртом. Никаких локтей на столе. Никаких пальцев в соусе.
У себя дома Пьетро ел что-нибудь из холодильника или макароны, оставленные на плите.
Берешь тарелку и стакан, садишься на кухне за стол перед телевизором и ешь.
А когда дома был Миммо, брат, тогда было даже мультики не посмотреть, потому что он нагло завладевал пультом и смотрел мыльные оперы, которые Пьетро терпеть не мог.
«Ешь и не мешай» — только и услышишь от Миммо.
«А у Глории дома едят все вместе, — поведал однажды Пьетро своим домашним, разговорившись больше обычного. — За одним столом. Как в фильме про семью Брэдфорд. Все ждут, пока папа Глории придет с работы, без него не начинают. Обязательно надо мыть руки. У каждого за столом свое место, а мама Глории меня всегда спрашивает, как у меня дела в школе, и говорит, что я слишком робкий, и сердится на Глорию, потому что она слишком много болтает и не дает мне говорить. Однажды Глория рассказала, что Баччи, придурок, прилепил какашку к тетради Треджани, а ее папа рассердился, потому что нельзя говорить гадости за столом».
«Конечно, им ведь делать нечего, — сказал отец, не прекращая жевать. — Мы бы тоже от горничной не отказались! Только не забывай, твоя мать у них в доме полы мыла. Твое место скорее рядом с горничной, чем с хозяевами».
«Что ж ты к ним жить не пойдешь, раз тебе там так хорошо?» — добавил Миммо.
И Пьетро понял, что лучше дома о семье Глории не говорить.
Но сегодня был необычный день, потому что после обеда они поехали в Орбано с папой Глории.
На «Рендж Ровере»!
В машине был магнитофон и кожаные сиденья приятно пахли. Глория пела, как Паваротти, очень громко.
Пьетро сидел сзади. Сцепив руки. Прислонившись лбом к окну, за которым пролетала Аврелиева дорога. Он смотрел. На автозаправки. На озера, где разводили морского окуня. На лагуну.