Дмитрию и самому стало больно. Сдавило сердце. Казалось, невидимая ладонь мнёт его, пытаясь что-то вылепить, выжать. Или разбудить?
И он даже не удивился, когда ощутил жар во всём теле. Радужное пламя выплеснулось из него острой волной. Из каждой клетки, из каждого нерва. Было почти так же, как и вчера, в больнице. Только на сей раз пламя обжигало. Пламя пожирало его плоть, рождая чудовищную, немыслимую больно. Может, он и кричал всё равно здесь не слышны звуки. Но боль нужна - он понимал это не только умом, но чем-то глубже. Самой своей сутью. Той, где разделяются душа и дух. Куда проникает лишь Слово...
Пламя менялось - оно с каждой секундой становилось всё ярче, и цвета радуги перетекали друг в друга, всё быстрее и быстрее - пока не слились в один, ослепительно белый. "Как на земле белильщик не может выбелить" - всплыло вдруг в мозгу. Всплыло - и пропало, потому что пламя разделилось на две струи. И обе они потекли вперёд, к Максиму и вампирам. Мгновение - и белый огонь уже обхватил всех троих. Жарко вспыхнул.
Дмитрий в ужасе зажмурился - но не увидел тьмы. Пламя было и в нём, пламя выжигало его и снаружи, и изнутри. Белое, словно сотканное из молний сияние стояло перед глазами. И всё это снова и снова рождалось в нём - ужас, восторг, а главное - немыслимая, невозможная, опровергающая все законы и правила надежда.
А потом это кончилось. Пламя исчезло, сбитое, должно быть, дождём, который всё лупил и лупил - яростно, самозабвенно, выплёскивая не растраченный за "бабье лето" запас. Грохотало вверху, а внизу было холодно и мокро. И весьма грязно.
Оказалось, он лежал навзничь, уткнувшись лицом в колючие кусты. Не малина то была, выходит, а ежевика. Даже оставались кое-где перезрелые, сморщенные ягоды.
Дмитрий, кряхтя, поднялся на колени, а потом, помогая себе руками, встал на ноги. Огляделся.
Максим лежал неподалеку, возле огромной, в три обхвата, ёлки. Из-под её корней пахло прелой листвой и грибами.
- Ты как, жив? - кинулся он к мальчишке, перевернул на спину. С ужасом, ожидая самого худшего, приложил ухо к груди.
Стучало. Ритмично, уверенно - хоть в космос запускай.
Дмитрий приподнял пацана за плечи, прислонил спиной к еловой коре.
- Спасибо, - прошептал Максим и открыл глаза. - А что случилось, Дмитрий Александрович?
- Ты... ты ничего не помнишь? - поразился Дмитрий.
Максим не стал отвечать. С трудом поднялся на ноги, заозирался, выискивая свой рюкзак.
Тот обнаружился почему-то в стороне от тропинки, метрах в десяти. Там же валялись и сумка Дмитрия, и чёрный "семейный" зонт. Последний был безнадёжно сломан. Спицы все сдавлены, перекручены, некоторые и лопнули. Словно на нём танцевало стадо буйволов.