– Аркаша… Витек… – шелестящим шепотом сказал он. – Все-таки я вас дождался!
– Молчи! – приказал Минтеев. – Ты только молчи, Лешка. Потом все расскажешь!
– Ко-му? – в два вздоха прошептал Усыскин. – Ангелам на небесах?
– Все будет хорошо, – сказал Минтеев, но уверенности в его голосе не чувствовалось. Усыскин уловил это и снова попытался улыбнуться.
– Сей-час, – снова раздельно сказал он. – Важно… Очень… Он немного полежал с закрытыми глазами, потом поманил к себе Минтеева и Штерна.
– Важно… – снова прошептал он. – Сколько километров, не знаю… Тысяча или больше… Твердь… Куполом над землей. Купол от конденсации обледенел. Сосульки километровые… Напоролись на одну… стали падать… А тут… кислород попер… Двадцать шесть процентов… озона по датчикам вылезло… мезосфера… но все равно непонятно… И понесло!..
Он еще немного помолчал, только поутюямым глазам его было видно, как силится он заговорить.
– Ты молчи, Леша, молчи! – снова сказал Минтеев.
– Киты… – сказал Усыскин. – Землетрясения… монах из учебника… думал сказка… для Солнца окна… и туннель… длинный такой… как в горах… – Усыскин хрипло вдохнул воздух и повторил: – Монах у края земли…
– А это? – Штерн раскрыл ладонь, и голубоватое зарево залило уже погружающийся в сумерки лес, высветило китообразную тушу стратостата, мелкими искорками заплясало на металле гондолы, на лицах окруживших раненого людей. Теплая искорка весело плясала на ладони Штерна.
Усыскин широко раскрытыми глазами посмотрел на переливающуюся искорку, трепетно дрожащую на ладони товарища, посветлел лицом и даже попытался потянуться к ней, но изломанное и обессилевшее тело не повиновалось человеческой воле.
– Звезда, – нежно и ласково, сказал Усыскин. – Звездочка…
И умер.
Все кончилось для него, и все только начиналось для остальных. Были новые старты, и Минтеев со Штерном сами увидели гигантские многокилометровые сосульки льда, свисающие с радужного небесного свода, туннель, по которому двигалось, шевеля длинными извилистыми щупальцами протуберанцев, Солнце, странных крылатых существ, очищающих небесный свод от наледи, а однажды, когда Штерн, Минтеев и Урядченко поднялись на рекордную высоту, хрустящая чистота дня позволила им наблюдать фантастическую и чудовищную картину – гигантские плоские хвосты Левиафанов, на которых в первичном Праокеане покоился диск Земли.
Но судьба их уже была решена невысоким усатым человеком с покатым низким лбом и тронутым оспинами лицом. Вождь долго сидел над отчетами, посасывая незажженную трубку, сосредоточенно думал, взвешивая факты и просчитывая последствия, потом прихлопнул бумаги короткопалой ладонью и поднял желтый тигриный взгляд на терпеливо ждущего его решения президента Академии Наук.