— Этого я и боялся, когда сюда шел.
— Я вас не насилую. Поступайте как хотите. Я, конечно, не ваш духовник, но я ваш собрат-исполнитель завещания Корниша и имею право знать, что происходит вокруг вещей, за которые я несу ответственность.
— Я должен загладить определенную вину перед мисс Феотоки. Я совершил большой грех по отношению к ней.
— Какой?
— Я злоупотребил своим положением.
— Неужто присвоили ее работу? Это скорей похоже на Маквариша, чем на вас.
— Нет, нет… Гораздо более личное. Я… я познал ее плотски.
— Господи боже мой! Вы заговорили языком Ветхого Завета. Хотите сказать, что вы ее трахнули?
— Какое омерзительное выражение.
— Я знаю, но есть ли подходящее неомерзительное выражение? Я не могу сказать, что вы с ней возлегли, — может быть, вы вовсе не лежали. Я не могу сказать, что вы ею овладели, — она, совершенно очевидно, полностью владеет собой. «Имел с ней половое сношение» звучит как протокол уголовного суда. Или там до сих пор говорят «имел с ней близость»? Да что же на самом деле было?
— В апреле прошлого года…
— Надо же, какой насыщенный месяц выдался.
— Симон, заткнитесь и перестаньте острить. Неужели вы не видите, как это для меня серьезно? Я поступил исключительно неправильно. Отношения между учителем и учеником — особые, ответственные, я бы даже сказал — священные.
— Да, можно и так сказать. Но все мы знаем, что творится в университетах. Преподаватели тоже люди — подвернется симпатичная девушка, и вуаля! Иногда это бывает тяжело для девушки; иногда может сломать карьеру преподавателю, если на него бросится какая-нибудь шлюшка-интриганка. Делайте поправку на греховную природу человека. Я не думаю, что Мария вас соблазнила, — она слишком перед вами благоговеет. Значит, это вы ее соблазнили. Как?
— Не знаю. Честно, не знаю. Вот как это было: я рассказывал ей про свою работу, посвященную средневековому лечению грязью… мне как раз удалось хорошо продвинуться… и вдруг Мария рассказала мне кое-что — это касалось ее матери… ее рассказ добавил огромный кусок к уже собранной части головоломки, и я пришел в такое возбуждение… меня охватили невыразимо прекрасные чувства, и не успел я понять, что происходит, как мы…
— И Абеляр с Элоизой[50] воскресли вновь примерно на полторы минуты. Или это потом повторилось?
— Нет, конечно нет. Я даже ни разу не говорил с ней об этом.
— Только однажды. Понимаю.
— Можете себе представить, что я пережил в тот вечер у Эрки, когда он начал приставать к ней насчет девственности.
— Но мне показалось, что она справилась блестяще. А она была девственницей?