— Может, он это и писал, но он не мог этого доказать.
— Он это постиг озарением.
— Ну, мисс Феотоки, так не годится. Подобные вещи доказываются экспериментально.
— А Шелдон доказал экспериментально то, что писал Парацельс?
— Несомненно!
— Значит, Парацельс был гениальнее — ему не пришлось корпеть в лаборатории, чтобы получить правильный ответ.
— Но мы не знаем, правилен ли ответ Шелдона; у нас вообще пока еще нет ответов — только результаты тщательных наблюдений. А вот…
— Ози, она тебя дразнит, — сказал я. — Мария, возьмите паузу и дайте договорить великому человеку. Может быть, потом мы дадим слово и Парацельсу. Вы, конечно, знаете, что профессора Фроутса сейчас сильно критикуют, и эта критика может ему повредить.
— То же было и с Парацельсом: его гнали из одной страны в другую и во всех университетах над ним смеялись. И постоянной должности ему тоже нигде не дали. Извините, не позволяйте мне перебивать, пожалуйста.
Что за вздорная девушка! Но ее задиристость — как глоток свежего воздуха. Я и сам втайне болел за Парацельса. Но мне хотелось услышать про Шелдона, и Ози продолжал:
— Он не просто говорил, что люди разные. Он показал, чем они различаются. Он обследовал в общей сложности четыре тысячи студентов. Конечно, не самая удачная выборка — все молодые, все умные, — недостаточно разнообразия, которое я стараюсь обеспечить в своих опытах. Но в конце концов он разделил своих «морских свинок» на три группы. Среди них были эндоморфы с мягкими, округлыми телами, мезоморфы — мускулистые и костистые и эктоморфы — тощие, хрупкие. Шелдон тщательно исследовал их темперамент и происхождение, как они живут, чего хотят от жизни, и обнаружил, что толстяки — висцеротоники, или «люди живота», любящие комфорт во всех его проявлениях; мускулистые крепыши — соматотоники, получающие наслаждение от спорта и напряжения сил; а тощие — церебротоники, интеллектуальные и нервные: люди, живущие головой… Пока ничего особо нового. Надо думать, Парацельс мог бы прийти к тем же выводам, просто наблюдая. Но Шелдон — измерениями и разнообразными тестами — доказал, что у любого человека наблюдаются какие-то элементы от каждого из трех типов и именно эта смесь влияет на — я сказал «влияет», а не «определяет» — темперамент. Для оценки количества таких элементов в одном субъекте Шелдон предложил использовать шкалу от одного до семи. Например, семь-один-один — максимальный эндоморф: толстяк почти без мускулов, почти без нервов, настоящий бурдюк. А один-один-семь — физическая развалина, сплошные нервы и мозг, телесные возможности на нуле. Кстати говоря, большой мозг не обязательно означает большие способности или хорошо используемый интеллект. Идеально сбалансированный человек, видимо, относится к типу четыре-четыре-четыре, но их немного, а если такой и попадется, он, скорее всего, окажется секретарем дорогого спортивного клуба с первоклассным поваром.