Тогда она больше
удивилась не русским, а грекам, и не поверила, что они забыли о таком
празднике. Разве можно забыть о чуде, которое спасло твоё отечество? Вот ведь
не забыли же эти странные русские об изгнании Тамерлана. А кто его мог
отогнать, кроме Неё? Тут "король проповеди", уже весьма
разгорячённый, сказал так:
– Не может хоть кого
изображение, нарисованное на доске, прогнать...
Она перевела взгляд на
подарок из России, на Владимирскую, и почувствовала, что резкие убеждения,
громкие слова "короля проповеди" стали почти неслышны, словно
заглохли в некоем ватном тумане, а её будто обволакивает дрожь наводящий, от
всего защищающий покров чего-то такого, чему нет объяснений словами
человеческими, да и не нужно, и не хочется ничего объяснять. Вот тогда она и
начала осознавать, что такое таинство православное, когда нет слов, но есть
глаза с освящённой иконы, душу тебе пронзающие. Снова повернула голову туда, где
таинства нет, откуда на неё сыпались убеждающие громкие слова. Прервала его
замечанием:
– Но ведь ушёл же
Тамерлан.
Заметался "король
проповеди" и, актёрски закатывая глаза, заявил:
– Этому есть два научных
объяснения. Первое: он спешил к любимой женщине в Самарканд, которая опасно
заболела.
Тут она широко раскрыла
на "короля проповеди" глаза и рассмеялась. Нет, она не знала тогда,
что от пределов России он пошёл не в Самарканд, а на Астрахань, которую и взял
почти сходу в декабре при двадцатиградусном морозе, вьюге. Но уж больно нелепо
выглядело это объяснение. Она представила, как на такое его решение
отреагировало бы войско, четыреста тысяч головорезов, двадцать лет с коней не
слезавших и в совершенстве умевших только одно – убивать. И снова рассмеялась.
– Вы смеётесь над
любовью, ваше высочество, – расстроенно произнёс "король проповеди".
– Я смеюсь не над
любовью, – она сразу посерьёзнела. – Я смеюсь над первым научным объяснением, –
и совсем уже холодно спросила:
– Надеюсь, над вторым вы
не дадите повода смеяться?
– А второе объяснение –
это русская погода, осень-зима надвигались, а эти два времени года – ох-хо-хо,
гибельны для любой армии сами по себе. Печальный опыт Наполеона – типичный
пример для тех, кто пренебрегает этим.
"А нечего тогда лезть!"
– сердито подумала она, и мысль эту явно дополняло "к нам". Опять же,
ничего она не знала о вьюжно-морозном штурме астраханских стен прямо с
походного марша, но ей казалось неправдоподобным, что среди тёплого августа
Тамерлан испугался будущих морозов. Раздавив на Оке неумелых ополченцев Василия
Димитриевича, ему б до Новгорода и назал вполне двух недель хватило. Над вторым
научным объяснением она смеяться не стала, только усмехнулась и головой
покачала. Сколько раз она потом сталкивалась с этим, когда не хотят видеть
очевидные вещи такими, как они есть, и не иноземные "короли
проповеди", а близкие окружающие подданные, которые подданными быть
перестали, а судорожно пилили сук, на котором сидели. Но всё это потом.