– Вот и молись... –
после того, как Юлия Петровна так сказала, она больше всего удивилась тому, как
спокойно она это произнесла.
– А я еще не умею, –
очень расстроено произнесла Зоя.
– На попятную?
– Нет, – Зоя улыбнулась.
– Мне вчера батюшка Севастьян сказал, что "когда ты пришел на первое
занятие в школу плотников, ты еще не плотник".
– Да и то, чего за
мертвых молиться.
– Юлия Петровна, мертвых
нет, все мертвые – живые. Это так батюшка Севастьян сказал, а он никогда не
обманывает.
Зоя помнила его взгляд,
с каким он глядел на нее, когда говорил об этом. Этому взгляду Зоя поверила
сразу и без оглядки и попыталась сейчас так же посмотреть на Юлию Петровну.
Если бы Зоя могла мыслить по-взрослому, то ее мысль, если ее озвучить,
слышалась бы так:
– Ну, почему эти взрослые,
глядя на очевидные факты, разумея очевидные понятия, почему они щарахаются от
них, почему их мозг все время или занят какой-то ерундой, или все время хочет
пощупать то, что пощупать нельзя, хотя оно реально существует. Если сказано
человеком, который сам слышал голос Христа, который был водим Им всю жизнь, что
никто не умрет, но все изменятся, то почему этому просто не поверить?! Не
можешь? Так направь только на это все свои умственные и душевные силы. А ты что
делаешь? Подлезет к тебе какой-нибудь хлюст с бойким "помелом",
скажет тебе, скорчив умную морду: вон, инопланетяне прилетели, так тут же
бросишь все и побежишь, потому что – поверишь хлюсту! А апостолу Павлу – нет!
Ты считаешь, что сторонней злой силы, которая диктует тебе всю твою жизнь твои поступки,
в природе нет, что ты все сам. Тем хуже для тебя. Раб из рабов страстей своих,
себя считает властелином их. Вот дан тебе разум и разум немалый, плывешь ты на
лодке своей по житейскому морю, дары моря собираешь, в мешок запихиваешь, вон
уж берег другой скоро, где другая жизнь. Но лодка обветшала и стала
погружаться. Выбросить надо мешок за борт, освободиться от балласта, а ты? Ты
начинаешь жадно поедать из мешка, мол, до берега не дотяну, так хоть объемся.
Ну не идиот? Или та же лодка течь дала, и затычка вот она, перед тобой, и
молоток рядом, а ты сосредоточенно (и талантливо!) размышляешь на тему
"Есть ли жизнь на Марсе?" И ведь видишь течь и средства к ее
ликвидации, так нет же, все у тебя затмило. И участь твоя – на дно, вместе с
твоим талантом.
Ничего этого не могла
Зоя ни подумать, ни сказать, одного желала, чтобы взгляд ее на Юлию Петровну
направленный, был хоть чуть-чуть таким, как у иерея Севастьяна.
– И что, эта девочка,
Юлия на кресте, тоже жива по-твоему?