А мама и не собиралась
ее ни о чем расспрашивать и ничего внушать. (Сейчас мне, в который уже раз,
придется употребить самому мне надоевшее «вдруг». Я понимаю, мой читатель, что
столь часто повторяющееся «вдруг» имеет ту же словесную цену, как и «что-то» и
«как- то», но ничего лучше я не могу придумать.)
Да, мама вдруг поняла
одну очень неприятную вещь: она, взрослый человек, поглядев на себя
внимательно, увидела, что у нее совсем нет жизненного опыта, жизненной
мудрости, без которой учить чему-либо дочь невозможно. Все ее нравоучения,
оказывается, ровно ничего не значат. Когда пришлось вести с шестилетней дочкой
серьезный разговор о вещах, возвышающихся над обыденностью, оказалось, что ни
знаний, ни умения, ни душевной уверенности, чтоб такие разговоры вести, у нее
нет. Что понятия, которыми напичкана ее голова, не выдерживают взгляда Катиных
вдумчивых глаз. Оказывается, этот взгляд ставит под сомнение всякие, казалось
бы, сильные мамины слова, да уж и папины окрики заодно. Оказалось, что
существуют на свете слова, которые так глубоко проникают в душу, а она о них
понятия не имеет, хотя полжизни уже прожила и половину этой полжизни — училась!
Вспомнились и пренебрежение и высокомерие, с которыми отказывалась она читать
Евангелие, когда бабушка предлагала. Эти новые слова, которые казались
противоестественными и вызывали сначала бурный протест, — эти слова,
оказывается, помогали преодолеть этот протест легко и просто. И выходило, что
они-то указывают, какое оно — настоящее, естественное течение жизни. А если
поначалу и не совсем ясно указывают, то захватывают и заставляют задуматься о
вещах, которые, казалось, ты так хорошо знала, а на самом деле, выходит, не
знала о них ничего.
С рынка возвращались
через час. Половина денег, что на сапоги отложены были, на рынке осталась.
Вместо них в набитых двух сумках лежали капуста, картошка, морковка, клюква,
орехи, огурчики и сметана. Все свежее, крупное, вкусное — магазинному не чета.
«Сапоги мои — тю-тю», —
думала мама. А Катя думала, как хорошо быть богатым и ходить на рынок каждый
день.
Вот уж из метро вышли,
вон и дом виден...
— Мама, а давай в храм
зайдем, на чуть- чуточку, ты не бойся... — сказала это Катя и сама испугалась:
ка-ак накинется сейчас мама! И что с языка сорвалось?
Но уж сорвалось. Не
бывает ведь на свете случайностей. Если в мире есть Бог — случайностям места
нет. Зря бы не сорвалось.
А у мамы сердце забилось
часто-часто.
«Ах, негодница, я сейчас
покажу тебе, как такое предлагать» — это вчерашнее утреннее настроение в голову
ударило. Затаилось оно где-то внутри и вот — напомнило о себе. «А чего ты
боишься? — усмехнулся в ответ здравый смысл. — Ошпарят тебя там, что ли? Плохо
будет - уйдешь, и все».