Седона, убежище художников и их богатых покровителей, отказывалась признавать проблему бездомных, хотя мягкий климат и изумительная природа привлекали сюда множество бродяг. Бродяги жили в бесчисленных ущельях вокруг города, а местные называли их «ущельниками» и притворялись, будто они не существуют.
Вдоль пустынной дороги громоздились зазубренные каменные пики, заслоняя луну и пропуская мерцающий свет только в редких разрывах.
Грунтовая дорога оказалась более узкой и неровной, чем Келли себе представляла. Мало кто путешествовал здесь, посреди Национального парка. На много миль вокруг не было никакого жилья. Фары джипа словно врезались в почти беспросветную тьму, и вскоре на развилке дороги показалась разрушающаяся глинобитная церковь, построенная еще во времена первых поселенцев. Келли повернула налево.
То, что высокопарно называлось дорогой, закончилось через несколько миль, превратившись в еле заметные колеи на утрамбованной красной земле. С трудом верилось, что кто-то – даже бродяга – мог забраться в такую глушь.
Однако Джим Кри кого-то видел.
Келли взглянула на пассажирское сиденье, где лежал заряженный дедушкин пистолет сорок пятого калибра. Хотя преступления, даже самые мелкие, – редкость для Седоны, здравый смысл настаивал на предосторожностях. Именно пистолет, вытащенный из тайника в высоких напольных часах, и уверенность опытного стрелка позволили Келли с более легким сердцем отправиться посреди ночи в эту рискованную поездку.
Много лет назад дед научил ее обращаться с оружием и заставлял практиковаться за амбаром, где установил мишени. Он сам рисовал койотов с «яблочком» в основании шеи, фокусируя внимание на самом уязвимом месте.
Койоты, бесчисленные и наглые, были настоящим бичом округи. Однажды Келли разогнала целую стаю, напавшую на ее кошку. Маффи она не смогла спасти, но убила вожака.
Келли нажала на педаль тормоза и остановила джип у Двух Индианок – пары гигантских валунов, из которых ветры и дожди изваяли подобие женских фигур. За валунами вился Песчаный ручей, почти всегда сухой, но довольно опасный в сезон дождей.
Келли выключила фары, сунула пистолет за пояс джинсов, захватила фонарик и вылезла из джипа. На некотором расстоянии маячила хижина с куполообразной крышей, где, сколько Келли себя помнила, никто не жил.
Жуткую тишину нарушал лишь скрип ее кроссовок, скользящих по глине. На рассвете поднимется ветер, но пока ни одно дуновение не тревожит ветви тополей, выстроившихся вдоль ручья, не поворачивает древний ветряк, подававший воду семье, построившей эту хижину.