Соглашение с дядей Джимми, как всякое другое соглашение, вызвало к жизни свой набор невысказанных правил и подразумеваемых пунктов, один из которых состоит в том, что наказание, наложенное Биллом или Пегги, исчезает вместе с ними. Роль тюремщика своих племянников дядя Джимми не выполняет. В девяноста девяти процентах случаев он на их стороне. Человек двадцати шести лет, живущий сочинением игр, по возрасту и чувствам ближе к детям, чем к своему сводному брату и его бывшей жене, он может сойти за классного старшего брата Эллен. Но эта неофициальная политика амнистий должна остаться их маленькой тайной. Если бы Билл и Пегги узнали, что делается – и что не делается – в их отсутствие… В общем, береженного бог бережет. Вот это тот пункт, где Джек, Джилли и Эллен друг с другом согласны. Пожалуй, единственный.
– Ух ты, посмотри, сколько песка! – восхищается Джек, вылезая из шортов – другой одежды на нем уже нет. – Странно как-то, что в океане такая чертова туча песка.
Выворачивая карманы, он высыпает кучки песка на дощатый пол, и душ все смывает.
На Джилли это впечатления не производит:
– Ха, странно, если бы его не было. Что такое океан, если не куча песка, а сверху – тонны воды? – И она начинает петь голосом, напоминающим скрип несмазанной двери: – «The ocean is а desert with its life underground and the perfect disguise aboooove…»[3]
Джек слишком занят смыванием песчаных пирамид в море, чтобы прислушиваться. Обсидиановые храмы размером с горы громоздятся перед его мысленным взором, и контуры их размыты мерцающим фосфоресцирующим светом. Он видел где-то такую картинку, в каком-то комиксе, в опытном образце игры дяди Джимми, а может, в кино, или во сне. Ощущения расплываются, и он протягивает руку, чтобы за что-нибудь ухватиться.
– Эй! – Возглас Джилли выхватывает его из забытья. Она стоит перед ним в душе, голая, поддерживая его, не давая упасть. – Что с тобой?
Он не может найти слов. В голове шумит, как шумит призрак моря в пустой раковине.
– Черт, а ну-ка давай ты сядешь. Давай.
Она выводит его из душа, за загородку, на узкую скамейку за кабинкой.
– Джек, а ну-ка скажи чего-нибудь. Ты меня пугаешь!
Он встряхивает головой, пока она ведет его к скамье. Прикосновение к заднице твердого дерева успокаивает – как обещание, что мир не даст ему упасть. Он сутулится, ставит локти на колени, лоб упирает в ладони и медленно, глубоко дышит.
– Джек? Джилли? – гремит сверху голос Билла, и они оба вздрагивают. – Вы чего там делаете?
– Ничего, – отвечает Джилли.
– Вы что, подрались?
– Нет!
– Это хорошо, что нет. Вы мне здесь нужны. Оба, и живо!