– Джилли!! – визжит он, но ее уже нет.
Слышен еще один громкий удар, потом помягче, потом звук, будто мусорный мешок со стеклом разбили на тротуаре. И вдруг, впервые в жизни, Джек ее не чувствует. Нематериальная пуповина, всегда соединявшая их, исчезла. Не оборвалась, не расплелась – просто исчезла.
И ничего не меняется в мире.
Или меняется все.
Потому что Джилли лежит мертвая у подножия вышки, а мир идет, как шел, унося с собой его, одинокого, к последствиям его действий. И спасительного броска не будет. И переиграть нельзя.
Джек воет.
Он не спрашивает себя, почему все вышло так страшно неправильно, почему сила Джилли не проснулась, как это было столько раз до того, не врубилась, чтобы спасти ее, породив новую ветвь реальности, как бывало, когда в опасности был он. Он не останавливается подумать, не сошел ли он с ума, не вообразил ли все это. Он вообще не думает. Продолжая завывать, будто у него никогда не кончится голос, будто он может переорать, перекрыть ветер любой бури и этой тоже, не зная и не думая, что все уже, поздно, ища только способ уйти от своей боли, своей потери, а не способ пойти за Джилли туда, куда ушла она, опередив его, как всегда опережала, он вскакивает и бросается кувырком с вышки, и луна кувыркается над ним по небу. Раскинув руки, Джек тянется клуне.
* * *
– Милости просим в новый дом.
Нормал толкает его вперед.
Споткнувшись, Чеглок выбрасывает вперед руку, но ничего не нащупывает. Осторожно обернувшись, он протягивает руку перед собой и находит гладкую целую стену там, где только что было отверстие. Нормал молчит или уже ушел, Чеглок не знает. Он превратился в самый страшный кошмар: увечный эйр. Большую часть времени после ослепления – сколько именно, он не знает – нормалы держали его одурманенным, без сознания или в полусознании. Последнее, что он помнит – темноту, нахлынувшую сквозь яркие вспышки боли. В одном из редких светлых промежутков святой Христофор сказал ему, что он больше не в Пустыне, но это он уже и сам догадался. А потом, несколько минут назад, его разбудил незнакомый лающий голос.
– Встать!
– Кто…
Голос прервался криком боли от удара электротока.
– Встать, я сказал!
Чеглок встал на трясущихся ногах, инстинктивно балансируя крыльями. К его удивлению, движение не вызвало никаких неприятных ощущений. Но что-то было не так. Крылья… в них не было силы, как украшения, бумажные веера.
– Доктора малость подрезали, – сказал тот же голос с жестоким удовлетворением.
– Что…
Снова удар тока. Больше он вопросов не задавал, хотя заметил, что дурманящий туман, в котором он плыл целую вечность, наконец рассеялся. Он полностью проснулся, в голове прояснилось. Он снова был собой… или, подумал он, тем, что от него осталось. А потом этот нормал отконвоировал его сюда… где бы это