Проблема заключалась в том, что люди эти были малоуправляемы и весьма случайны по своему составу. Нелепая прихоть судьбы забрасывала в анклав по большей мере бомжей, пьянчужек и другую такую же бесполезную для контакта с ГБ публику. Именно поэтому Говоров сделал столь головокружительную, по местным понятиям, карьеру. Кстати, Илья со смехом «вставил свои пять копеек», когда поведал нам, что гораздо позднее узнал, что доска объявлений, по которой он пришел на завод в поисках работы, была этакой миной-ловушкой, поставленной на более или менее разумных «пришельцев». Ну, посудите сами: откуда в Городе, где каждый житель был на постоянном и строгом учете, могла появиться проблема с кадрами для рабочих мест? Все было расписано для каждого «аборигена» чуть ли не с рождения!
Илья не смог быть полезен органам в деле установления контактов с соответствующими московскими службами, так как по некоторым причинам (ох уж мне эта чекистская таинственность!!! А то мы не знаем, что его просто «не пускало»!) он не смог вернуться домой, и его «кинули на производство». Кинули, но не забыли: он был прикреплен к куратору, который периодически с ним встречался и… впрочем, как сказал Наумов, для нас это несущественно.
— Да и хрен с вами! — грубо высказался по этому поводу Андрюха, с презрением глядя на армейского дружка. Муромец сконфузился и ушел в другую комнату.
— Зря вы так, — мягко заметил майор, — здравомыслящий человек должен как-то устраиваться, коль уж судьба-злодейка так жестоко с ним обошлась! Отсюда вытекает и тот факт, что у нас тоже есть определенные точки соприкосновения. Вы ведь тоже отнюдь не дурачки? И, поверьте, мы можем быть друг другу весьма полезны.
— Например? — поинтересовался я.
— Да вот хотя бы, — с готовностью повернулся ко мне Наумов, — подумаем вместе о вашем материальном благополучии. Помогая нам, вы сможете и дальше заниматься спокойно своими коммерческими операциями, не встречая препон с нашей стороны. Поверьте, мы располагаем довольно эффективными средствами для того, чтобы прикрыть ваш — как это там принято говорить? — ах да, бизнес! — последнее слово чекист произнес с плохо скрываемой насмешкой.
Меня пронзила внезапно пришедшая мысль:
— А эти ваши, хм, «средства»… не из серии броневичков, что из людей кучку пепла делают?!
— О! Это уже крайняя мера! — Наумов сверкнул белозубой улыбкой. — Для особо, если так можно выразиться, непонятливых! Мы к ним со всей душой, а они знай себе норовят захапать побольше и сбежать. А так, согласитесь, делать нехорошо! — Улыбка превратилась в хищный оскал.