На спинку стула вернулась лисья майка. Разукрашенный гуашью воздушный змей вернулся на свою полку, а книжка со сказками – на стол. Последним Ваня вытащил старого медведя. Славная, заштопанная мордочка игрушечного зверенка улыбалась. Одно ухо, видимо, когда-то было оторвано и вновь пришито, но не слишком хорошо, потому теперь забавно оттопыривалось. На лапе намечалась новая прореха. Машка был очень старым. Ваня, совершенно неожиданно для себя, обнял его, и только потом положил на кровать. Он уже понял, почему Василиса никогда не расставалась со своей первой игрушкой. Такой концентрации доброты он не встречал еще ни в одной вещи. Мишка излучал только доброту и нежность.
Ваня хотел пообещать, что вернет его хозяйку, но потом смутился – не девчонка же, чтобы с мягкими игрушками разговаривать, пусть даже такими.
Теперь комната стала такой, какой она была при Василисе. Все вещи вернулись на свои места. Осталось только вернуть саму их хозяйку. Чем Ваня и планировал заняться в самое ближайшее время. Он тихонько вышел из комнаты и подпер дверь старыми вилами так, чтобы она выглядела закрытой, а сам приоткрыл ворота повитя и выскользнул на улицу. Поежился. А потом бегом припустил к лесу.
Бежать пришлось долго. Заветная поляна была спрятана далеко. Перелесок, просека, березовая роща, сосновая, ельник, опять просека, а за ней…
Ваня остановился у самой высокой ели и прижал к ней ладонь. Суровый темный ельник стоял, защищая святая святых этого леса.
- По праву лесного царевича, требую пропустить меня к Доброй поляне, - громко сказал мальчик.
И, словно ветер зашумел в ветвях огромной ели. И остальные деревья расступились перед сыном Леса, открыв ему потайную тропу.
Исчезнуть, чтобы остаться
Взрослые уже минут десять что-то оживленно обсуждали. Василиса тоскливо посмотрела в их сторону. Нав попросил ее не подслушивать, и она теперь честно сидела поодаль ото всех остальных, терзаемая любопытством. Ей не казалось это справедливым, ведь вполне очевидно – сейчас решается ее участь.
После того, как вернулся голубь и что-то там накурлыкал Наву на ухо, он собрал совет. И началось…
А она, Василиса, осталась не у дел. И делать-то нечего. Сколько уже прошло времени? – Этого Лиса не знала. Время в Пустоте тянулось бесконечно медленно, а, может, безумно быстро, хотя, скорее всего, его здесь и вовсе не было. Было лишь ожидание. Бесконечное выматывающее ожидание. Куда ни пойдешь – пусто. Только голубая дымка тумана и полное отсутствие границ. Скучно… Как же скучно!
Наконец, Василиса не выдержала. Конечно, слово надо бы держать, но она же, вроде, ничего и не обещала, а просьба – на то и просьба, чтоб ее можно было не выполнять, если не хочется. Девочка, пользуясь тем, что взрослые чересчур увлеклись разговором, подкралась к ним поближе. Настолько, чтобы можно было расслышать, о чем они говорят.