— Легко тебе теперь, девка? - усмехаясь, спросила банши.
— Не то слово, - ответила я. - Вот спасибо, так спасибо.
— Чего там, - польщённо хмыкнула она. - Приходи ещё когда... Из тебя ничего, толк будет. Иди теперь тихонько, не оглядывайся. Да с дороги не сворачивай, а то заблудишься ещё.
Я пошла по тропинке в чащу, а она обхватила руками острые свои коленки, уткнулась в них подбородком и затихла, улыбаясь своим мыслям.
Никогда не могла подумать, что среди моих друзей - пусть даже виртуальных - окажутся люди, профессионально связанные с донорством, с гемофилией, вообще с кровью.
Для меня это большая неожиданность и большая честь.
Я всегда относилась к таким людям с уважительным трепетом. Потому что сама я смертельно боюсь крови. То есть, я её не боюсь. Просто при её виде я падаю на землю и закрываю глаза. Нет, сперва закрываю, а потом падаю.
Впервые это случилось, когда мне было пять или шесть лет, и меня повели в детскую поликлинику сдавать кровь на анализы. Превосходно помню, что я шла туда вприпрыжку нисколько не тревожилась о своей судьбе. Мне загодя ласково объяснили, что меня ожидает: уколют пальчик, погладят по головке и отпустят с миром. Подумаешь, пальчик! Я давно умела стоически выдерживать уколы и в более чувствительное место, более того - я могла войти с презрительной усмешкой даже в зубной кабинет и твёрдо посмотреть в лицо любой бормашине. А тут - пальчик. Просто смешно.
И вот меня привели в маленькую полутёмную комнтатку, где как-то по-особенному терпко и нехорошо пахло. На синем грязноватом столе стояла многоэтажная подставка, до отказа утыканная маленькими и большими пробирками и колбочками. А в этих пробирках и колбочках смутно и невыразимо противно искрилась жидкость самых странных и невозможных оттенков: от тёмно-бурого и коричнево-бордового до лимонно-жёлтого, мутного, с плавающими в нём серыми жирными хлопьями. Я обмерла, похолодела и поняла, что это кровь. Причём, разумеется, не человечья, потому что у людей такой крови быть не может. Во всяком случае, это ничуть не походило на то, что я, морщась, обычно залепляла подорожником на сбитой коленке. Это была кровь каких-то других, невообразимых и чудовищных существ, которые наверняка сидели там, за пёстренькой занавеской, перегораживающей кабинет, и терпеливо ожидали результатов анализов, подперев когтистыми руками косматые, бурые и лимонно-жёлтые головы. Ноги мои стали ватными и намертво приклеились к полу.
Кое-как бабушке удалось спихнуть меня с места и усадить на стул рядом с пробирками. С медсестрой я говорила еле слышным шёпотом, чтобы, не дай бог, не потревожить никого из тех, кто сидел за занавеской.