А ещё мир полон кошек. Они сидят по утрам на трубе, скорчившись от страха и напряжения, и смотрят на тебя серыми от ненависти глазами. В принципе, не очень понятно, что с ними полагается делать. По всей видимости, лучше не связываться.
Трудно сказать, какой мир лучше – утренний или вечерний. Предрассветный мир пуст, прозрачен и относительно спокоен. По нему беспрепятственно можно бегать без поводка, поскольку грузовики и снегоуборочные машины в это время ещё спят на своих подстилках. Вечерний сумеречный мир тревожен, загадочен и притягателен. В нём обостряются запахи, звуки и страхи, и от этого дрожит и замирает душа. В темноте легче ухватить с земли пахучий кусочек и быстро проглотить его, пока никто не заметил. А ещё вечером хорошо бегать под освещёнными окнами и заглядывать в них. Очень интересно посмотреть, у кого какой диван. В некоторых домах очень хорошие диваны – широкие, длинные, без подлокотников, зато со множеством твёрдых подушечек, которые хорошо грызть. Сразу видно, что там живут приличные, уважаемые люди.
В костёле пахло свежей краской и мимозами.
Пожилой простуженный священник, то и дело покашливая и виновато улыбаясь, говорил о мире Господнем на земле и в людских душах. На передних скамейках бабушки с острыми польскими профилями улыбались в ответ на его улыбки и кивали в такт его словам и своим мыслям. На задней скамейке маленький мальчик, выстроив перед собой пластмассовых солдатиков, отдавал им приказы тихим, но железным сержантским тоном. Между его пушистых бровей лежала тонкая беспощадная складка. На скамейке у стены девочка в перекрученных колготках баюкала куклу и поглядывала на него и его армию с молчаливым уважением.
О смысле жизни
Некий юноша знатного рода, воспитанный родителями в строгости и благочестии, отправился в обитель на острове Скадан, дабы пожить там некоторое время и поучиться у тамошних монахов мудрости и смирению во Христе. Прибыв туда, он тотчас пошёл разыскивать аббата и нашёл его в монастырском саду, занятого срезанием ивовых прутьев для розог. Аббат Бернард принял его ласково и радушно; предоставил ему келью для отдыха и уединённых размышлений, с превосходной тростниковой подстилкой на каменном полу и просторным занозистым чурбаком вместо стула. Не желая лишний раз беспокоить мышей, обитавших в той же келье, юноша редко заходил туда и проводил почти всё время в храме, или в скриптории, или за учёной беседой в обществе братьев.
Как-то раз, в час послеобеденного отдыха, он пошёл к брату Ноткеру, чтобы обсудить с ним интересующий его отрывок из Писания. Один из послушников сказал, что брат Ноткер выполняет послушание на заднем дворе. Юноша поспешил туда и застал брата Ноткера за удивительным занятием: тот набирал ведром воду из ручья и выливал её в дырявую рассохшуюся бочку. Струи проворно бежали изо всех щелей, искрясь на солнце, и у днища бочки уже образовалась изрядная лужа.