.
Правда, на жертву эту виконта подвигла не одна только жалость к приятелю. Ему вдруг пришла в голову мысль перейти к решительным действиям вместо того, чтобы умирать с тоски, болтаясь по жаркому и душному бальному залу, наполненному теми же самыми скучными людишками, встречавшимися виконту на каждом из длинной вереницы жарких и душных балов. Это объяснение казалось более приемлемым, нежели то, что ему просто отчаянно хотелось оказаться как можно дальше от розового шелкового платья.
— Видишь ли, Джек, я вот только вспомнил, что уговорился о встрече, — начал объяснять Макс. — Беда в том, что я уже пригласил мисс Пеллистон, а Луиза снимет с меня голову, если я посмею её бросить. Будь другом, подмени меня? Думаю, мисс Пеллистон будет довольна.
Лорд Рэнд не кривил душой. Он был уверен, что общество Джека для юной леди гораздо предпочтительнее, чем его собственное… а сам виконт, к слову, предпочитал общество леди Дианы. По сути, он не мог взять в толк, почему так и не пригласил леди Диану на чёртову мазурку. Наверное, безотчётно понимал, что не задержится здесь надолго, и потому лучше пригласить того, кто не станет по нему скучать.
Возможно, помыслы лорда Рэнда были не столь чисты, как полагалось бы. В любом случае это уже его сложности. Мистер Лэнгдон же, вознаграждённый ужином с книгой в обличье приятнейшей молодой леди, мгновенно вернулся в привычное состояние рассеянной безмятежности.
* * *
Пока мистер Лэнгдон приходил в себя после несвойственной ему вспышки ярости, мисс Пеллистон терпеливо сносила высокопарные покровительственные нотации от бывшего жениха. Нотации сии были бы совершенно невыносимы — ибо покровительствующий Броуди выглядел не слишком-то приятно, — если бы не доставляли ей столь огромного облегчения. Очевидно, барон полагал, что выкупленная у сводницы молодая женщина не имела к ней никакого отношения.
Разумеется, Кэтрин не могла выказывать облегчение. Ей полагалась изобразить потрясение при вести о низменных развлечения лорда Рэнда. И коль скоро пороки виконта немало печалили Кэтрин — как, впрочем, и любую другую благомыслящую леди на её месте, — сделать это не составило бы особого труда, если бы только поступки, преподносимые лордом Броуди со столь постной миной, в точности не повторяли его собственные увеселения.
Утончённый ум не приемлет лицемерия. Подобное же фарисейство из уст чванливого пьяницы, который слыхом не слыхивал об изречении мистера Браммела о чистой одежде, мыле и горячей воде, не только неприятно, но и обнажает крайне дурной вкус. Кэтрин почувствовала отвращение. Она бы немедля бросилась на защиту лорда Рэнда — охваченная пылом праведной борьбы против лицемерия, разумеется, — если бы не вспомнила замечания мисс Флетчер о том, что справедливое негодование должно идти рука об руку со здравым смыслом.