Тот брезгливо отстранился.
— Именем тех, кого ты предала…
— Нет, нет! — она ползала по земле, растерзанная, жалкая. — Пощадите!
— …За измену Родине…
Глава восьмая
ГИБЕЛЬ ПЕТРА
После того как Зембровецкая по заданию командования была уничтожена, Румянцев приказал Петру немедленно уйти из города. Петр очень просил лейтенанта позволить ему выручить Руднева. Но Румянцев категорически запретил. В отряд через Лизу Веселову и партизанского связного уже сообщено о Рудневе. Если что-нибудь можно сделать, партизаны этим займутся. Немцы не могли не знать о встречах Петра с Зембровецкой. Ее будут разыскивать, обязательно начнут допрашивать и его. Рисковать ни в коем случае нельзя. Он должен немедленно исчезнуть. Его дело сделано.
Сам Румянцев выехал из Приморска на два-три дня по своим интендантским делам. И этот отъезд сыграл роковую для Петра Костомарова роль. Дело в том, что все время пребывания в Приморске Петр страшно тяготился своей бездеятельностью. Он считал, что способен на большее, чем слежка за секретаршей Вадлера. И никак не мог примириться с тем, что ему надо исчезнуть из города после того, как Зембровецкая была уничтожена.
С одной стороны, он должен был выполнить приказ Румянцева, с другой — ему хотелось «оставить память», как он выражался, о своем пребывании в Приморске. В нем происходила внутренняя борьба. И в конце концов он решился действовать на свой страх и риск. В успехе задуманного Петр был уверен. Похищение из немецкого госпиталя Руднева и переправка его затем к партизанам продуманы во всех деталях. Костомаров не собирался действовать в одиночку. У него были союзники.
Как-то, когда Петр возился около своей машины во дворе ресторана, к нему подошел столяр Романец. Этого высокого, широкоплечего человека с серыми, умными, проницательными глазами Петр давно приметил. Он вместе с подручными ремонтировал подсобные помещения во дворе. Романец чем-то был очень симпатичен Петру. Может быть, напоминал старого мастера, первого учителя, который всегда был для Костомарова образцом коммуниста, настоящего человека.
У Романца были такие же неторопливые, уверенные движения, пытливый взгляд. И улыбка, спрятанная в усах, тоже была, как у старого мастера. И еще одно располагало: с немцами Романец держался спокойно, страха и подобострастия не выказывал.
Как-то подошел Романец к Петру.
— Работаешь, парень? — спросил он спокойно.
— Как видите.
— На немцев, — уточнил Романец.
— А вы — на Советскую власть, что ли, папаша? — угрюмо отпарировал Петр.
— Я другая стать, мне до могилы, может, полвершка осталось, а ты — вон какой богатырь… Небось в армии был.