Анхель Франческо Диас был для испанца личностью довольно примечательной. Невысокого роста, с белыми усами и такой белой головой, что, будь он астурийцем, уже одно бы это обеспечило ему дворянство[15].
Он был рождён на юго-западе Испании, в Эстремадуре, на самой границе с Португалией. Туда не докатились мавры в давние времена реконкисты, когда Кастилия и Арагон ещё были отдельными королевствами. Этот город-цитадель в неприступных Пиренеях сумел остаться независимым, когда исламские орды затопили Иберийский полуостров. Все способные держать оружие мужчины из Эстремадура жили и дышали местью и войной, прославив имя своего родного города участием в походах Кортеса и Писарро. Таков был и Анхель. Взгляд его глаз, голубых, слегка навыкате, как у многих горцев, был ясен как безоблачное небо его родины.
Где-то там, в Эстремадуре, в мрачной твердыне Эскориала, в этом дворце-монастыре император священной Римской империи Карл V свил себе гнездо. Оттуда он правил и творил завоевания, там провёл свои последние земные дни, и там же отдал душу богу.
А может, дьяволу.
А может, и не отдал. Нельзя же, в самом деле, отдать то, чего нет.
Но эти мысли менее всего сейчас могли бы прийти в головы четверым наёмникам-испанцам, затерянным среди сырых бескрайних польдеров, болот и сжатых ячменных полей северной Бургундии.
— Так что там, с этим колдуном? — дождавшись, пока Родригес кончит пить, спросил Санчес.
Усач опустил флягу, выдохнул в рукав и потянулся за едой.
— De nada[16] — буркнул он. Подцепил со сковородки сморщенный ломоть яичницы, отправил в рот, прожевался и вытер с усов пересохший желток. — Откуда мне знать, что там с колдуном? Одним колдуном больше, одним меньше, нам-то что? Я просто хочу сказать, что мальчишка — так, мелочь, приманка. Если ты найдёшь его, не убивай, не надо: padre Себастьян водит его на леске, как живца. Он хочет поймать крупную рыбу, comprendes?
— Они ищут знахаря, — вмешался внезапно четвёртый солдат, тот, что прилаживал на место оторвавшийся от нагрудника ремешок. — Brujo rubia[17] из Лисса. Alcalde[18] Гаммельна поймал какого-то бродягу-трубочиста, и тот показался нашему капуцину подозрительным. Padre ловит этого brujo уже третий год, а тот от него прячется, как старый лис. Эй, там ещё осталась водка?
— Me pelo alba[19]! — воскликнул Родригес, перебрасывая ему флягу. Водка булькнула. — Теперь мне понятно, почему он бегает за ним с таким упорством! Я бы на его месте тоже потерял покой. А ты-то откуда это знаешь, а, Мануэль?
— Слыхал, — уклончиво ответил тот, отхлебнул из фляжки, поморщился и перебросил её дальше — угрюмому бородачу-алебардисту по имени Хосе-Фернандес, пятому и последнему испанскому солдату в этом маленьком отряде. Хосе-Фернандес за весь вечер произнёс от силы два-три слова. Он был каталонцем, речь коверкал безобразно, как испанскую, так и местную, частенько путал «б» и «в», а потому в застольных разговорах предпочитал помалкивать, дабы не подвергать себя насмешкам, а насмешников — хорошей трёпке. Зато в карты ему везло безбожно, хотя никому до сих пор не удалось поймать его на шулерстве.