. Вы учитесь, так почему вы всё ещё рабы?
— Что же тогда свято для тебя, если не бог?
— Жизнь, — сказал Жуга, в который раз осматривая волынку. — А для тебя, похоже, смерть.
— Спасение души важнее смерти, — возразил ему монах. — Мы не просто пастыри, мы врачи, хирурги. Та боль, которой ты меня так попрекаешь, исцеляющая боль. Бо сказано: «Сберёгший душу свою, потеряет её; а потерявший душу свою ради Меня сбережёт её»[49].
— Ну да, монах, ну да. А смерть — важнее жизни. Ergo: чтобы спасти человека, надо прежде убить человека. Ты говоришь: «chirurgus sum»[50], но за ножом хирурга следует выздоровление. А за твоим — что?
— Мы врачуем души... — начал было монах.
— ...и уничтожаете тела, — безжалостно закончил травник. — Не говори такие вещи лекарю, монах. Смерть — это совсем не то, что ты о ней думаешь. Я знаю её слишком хорошо, я столько жизней вырвал из её клешней, что она меня уже, наверно, ненавидит. Убивая, ты никого не спасёшь. Себастьян?
— Что?
— Нам нипочём друг друга не переубедить. Твой бог — это не мой бог. Тот бог, каким ты его себе представляешь, в моём понимании — мой злейший враг.
За дверью долго молчали.
— Я не знал, что всё зашло так далеко, что ты так глубоко увяз в трясине зла, — сказал, наконец, отец Себастьян. Голос его был полон горечи. — Его величество король милостив. Ты ещё мог бы получить прощение.
— Я не слыхал ещё, чтобы король кого-нибудь простил, — отрывисто бросил травник. — Он слишком любит нас, простых фламандцев, чтобы просто так отказываться от наших денег и от нашего имущества. Да и вашему святому братству ведь тоже кое-что перепадёт, не так ли?
— Ты хуже мавра и иудея. Мне не придётся долго доказывать твою вину, несчастный еретик. Молись, чтобы тебя сожгли, как можно скорее... Ломайте дверь.
На дверь, и без того сегодня пострадавшую, опять обрушились тяжёлые удары. Петли ощутимо поддались, и даже стол немного сдвинулся. Похоже, что нападавшие и в самом деле где-то нашли бревно. Золтан с беспокойством снова покосился на Жугу.
— Она устоит? — спросил он.
— Не знаю, — травник покачал головой, прикрыл глаза и повёл перед собою открытой ладонью, как будто ощупывал невидимую стену. Покачал головой: — Теперь — уже не знаю. Похоже, что щит оказался не так крепок, как я думал. Или...
Он опять сосредоточился и вновь пощупал воздух.
— Или — что? — переспросил его Хагг.
— Или мне кто-то мешает, — отрезал травник. — Кто-то ставит встречное заклятие. Но сейчас не об этом забота. Вино ещё осталось?
— Да... Но при чём тут...
— Налей мне.
— В кружку?
— Ну не в поднос же!