«…Ибо когда человек делает правое дело, ничто не остановит его в благих намерениях…» Кто-то из присутствующих гулко закашлял, заглушая концовку фразы. Маленький мальчик на соседней скамье уронил сборник церковных гимнов. В толпе прихожан произошло какое-то шевеление…
«…И, как говорится, да царит мир в супружестве…». Воцарилась тишина. Напряженная и непродолжительная; слышно было, как переворачивают страницы церковной книги.
Стефани поднялась со скамьи. Медленно, словно во сне или ночном кошмаре, она пошла по проходу между рядами к алтарю. Стук ее каблучков о выложенный плитами пол звонко отдавался в тишине под высокими сводами. Присутствующие стали поворачивать головы, волнующееся море удивленных лиц окружало ее со всех сторон. Священник замолчал, его лицо расплывалось в глазах Стеф в бледный овал, на котором невозможно было различить какие-либо черты. Волнение и страх туманили сознание.
Гулкую тишину постепенно заполнил растущий ропот. Как будто сквозь густой туман Стеф слышала угрозу в словах отца, злобное шипение Ванды, ее мачехи, и глубокий, полный ярости вздох Энн. Внезапно все вокруг пришло в движение, как после немой сцены в спектакле.
Отец Стефани пробирался через толпу, словно намереваясь оградить невесту от любых посягательств. Еще одно предательство с его стороны. Даже сейчас, когда прошло столько времени, родной отец стал на сторону Энн. Что же он говорил ей в их последнюю встречу? «Ты для меня не существуешь, ты так же мертва, как и твоя мать…» От нее отказались, ее вычеркнули из жизни и из памяти. «Какова мать, такова и дочь». И ничто не изменилось.
Это воспоминание стало последней каплей. Глаза Стеф наполнились слезами. Они застилали взгляд, превращая все окружающее в размытое сюрреалистическое облако. Стефани видела лишь высокую, мощную фигуру, которая пробралась сквозь толпу и теперь замерла перед ней в тупом ошеломлении. Сейчас казалось, что они остались совсем одни на маленьком островке посреди враждебно настроенной толпы. Стефани моргала, стараясь сквозь слезы рассмотреть его. Смуглое лицо Рикардо с неизменной оттеняющей подбородок щетиной, казалось, сначала потемнело, а затем стало бледнеть. Но взгляд голубых глаз не выражал никаких эмоций, кроме недоумения. Рик тупо, ошеломленно смотрел на нее, не понимая, что происходит.
— Стеф! — Хриплый голос звучал неуверенно. Сейчас его глаза горели, прожигая ее насквозь, но Стефани дрожала, как будто в этом взгляде был не огонь, а лед. — Стеф, во имя всего святого, что ты делаешь?..
— Я полагала, тебе стоит знать, что это твой сын. — Стефани отчетливо произнесла каждое слово. Ее тонкий голос прозвучал очень громко, усиленный эхом, и она сама удивилась его силе.