Переезд оказался особенно тяжелым для отца — ему было почти не по силам усидеть на узкой дощатой лавке посреди кузова грузовика, который нещадно трясся, кренился и подпрыгивал, с трудом одолевая дорогу, не предназначенную для такого транспорта. Каждый толчок вызывал нестерпимую боль во всем теле, и Магда беспомощно наблюдала, как он стискивает зубы и вытирает выступающий пот. Наконец, когда машина остановилась на мосту, ожидая, пока козья повозка уступит ей дорогу, Магда помогла отцу приподняться и пересесть в свое кресло. Она не видела, что происходит на дороге, но была уверена, что пока шофер без перерыва сигналит, машина не тронется и можно попытаться хоть немного облегчить его страдания. Потом ее задачей было удержать кресло-каталку на месте и при этом не упасть самой и не стукнуться о скамейку или низкий борт кузова. Конвоиры лишь усмехались, наблюдая за ее действиями, и не сделали ни малейшей попытки помочь. И когда они подъехали к замку, Магда была измучена не меньше, чем ее побледневший, задыхающийся от боли отец.
Замок… Он изменился. Нет, выглядел он как и прежде, когда они здесь бывали, но едва машина миновала ворота, как в сумерках Магда сразу почувствовала какую-то ауру тревоги и страха. Перемена была даже в воздухе, который неприятным холодком ложился ей на шею и плечи.
И профессор это тоже заметил. Он приподнял голову и осмотрелся, как бы оценивая обстановку.
Солдаты во дворе сновали в какой-то спешке и суете, и их здесь оказалось два сорта — в серых мундирах и в черной форме СС. Двое в сером открыли кузов и жестом приказали спускаться, сразу же начав поторапливать.
Магда обратилась к ним по-немецки. Она понимала этот язык и довольно сносно на нем объяснялась:
— Он не может ходить, — кивнула она в сторону отца.
И сейчас это было правдой — папа находился на грани обморока.
Двое в сером без промедления забрались в грузовик, вынесли отца, кресло и все остальное, но по двору она повезла его уже сама. Следуя за солдатами, Магда чувствовала, как вокруг нее сгущаются тени.
— Здесь что-то случилось! — прошептала она отцу в самое ухо. — Ты это ЧУВСТВУЕШЬ?
Он молча кивнул, и это было его ответом.
Магда вкатила кресло в двери первого этажа башни. Два немецких офицера уже ждали их там — один в сером, другой в черном. Оба стояли возле шаткого стола, стараясь держаться в свете единственной тусклой лампочки под потолком..
Наступающий вечер был на редкость холодным и тихим.
— Во-первых, — начал профессор на безупречном немецком в ответ на требование майора Кэмпфера немедленно дать ему всю информацию, — это строение не является замком. Собственно, замок, или главная сторожевая башня, как ее принято называть, была последним внутренним укреплением в более крупной крепости и часто — тем местом, где жил сам владелец с семьей. А это здание, — он обвел руками вокруг себя, — просто уникально. Я даже не знаю, как было бы правильнее его назвать. Оно построено с большим старанием и искусством, но предназначено лишь для того, чтобы быть обычным сторожевым постом, и при этом довольно незначительно по размерам. Ни один уважающий себя дворянин не стал бы строить для себя такой дом. Но тем не менее его всегда называли «замок» — наверное, просто из-за того, что нет другого, более подходящего слова. И я думаю, что это название ему все же подходит.