Норман позвонил около девяти.
— Где ты? — спросил Мишель.
— В гараже, в нескольких метрах от границы. Сегодня переночую в Сидирокастро, а завтра приеду к тебе.
— Быстро ты управился. Обнаружил что-нибудь?
— Да. Информация, находившаяся у меня в руках, оказалась верной: Скотланд-Ярд утаил от меня только одну деталь касательно смерти моего отца. На самом деле на его теле нашли записку с одной фразой…
— С какой фразой, Норман, с какой фразой?
Норман медленно прочел слова, записанные на листке:
Часто без страха видал ты, как гибли могучие мужи
В битве, иной одиноко, иной в многолюдстве сраженья, —
Здесь же пришел бы ты в трепет, от страха бы обмер.
— Что это, Мишель? Что это значит?
— Я знаю… знаю… Позвони мне через десять минут, и я тебе скажу. Я уверен, что знаю.
Норман повесил трубку, а Мишель побежал к своему чемодану и достал оттуда экземпляр «Одиссеи», захваченный с собой. Он пометил некоторые фрагменты, поразившие его… вот… одиннадцатая песнь, слова Агамемнона Одиссею в царстве мертвых…
Когда Норман перезвонил, он с текстом в руках готов был отвечать:
— Это отрывок о сошествии в царство мертвых, Норман, из одиннадцатой песни «Одиссеи». Тень Агамемнона в царстве мертвых описывает Одиссею, как его товарищей и Кассандру убили по возвращении с Троянской войны домой… И свой ужас от убийства товарищей и беззащитной девушки…
На другом конце провода последовало долгое молчание, нарушаемое лишь треском на международной линии.
— Норман, ты еще там?
Норман заговорил с трудом, и голос его казался чужим:
— Да… Это могло бы связать смерть моего отца с убийством Руссоса и Карагеоргиса…
— Вероятно.
— Другого объяснения нет.
— Я не знаю, Норман. Все не так просто. Приезжай в Афины, и мы все обсудим. А я тем временем постараюсь выяснить, что означают другие послания. Мне в голову пришла одна идея.
— Хорошо, — согласился Норман. — Я скоро приеду.
— Норман?
— Да.
— Не падай духом. Мы должны дойти до конца.
— Не думай обо мне. Иди по следу. Я привезу тебе еще кое-что.
— Ты можешь сказать мне, о чем идет речь?
— О стреле… Точно такой же, как та, какой убили моего отца.
Мишель сел за стол, закурил и начал сравнивать фрагмент, сообщенный ему Норманом, с текстом «Одиссеи». Он листал страницы, поскольку первоначально ему показалось вероятным, что и послания, найденные рядом с телами Руссоса и Карагеоргиса, тоже были взяты из поэмы, но поиски не дали никаких результатов.
Он бросился на постель и какое-то время пролежал неподвижно, стараясь расслабиться, но не мог избавиться от охвативших его мыслей. До сих пор полученные результаты не слишком впечатляли. Охота за сосудом Тиресия не принесла плодов. Человек, с которым они встречались в Котронасе, больше не появлялся. А теперь еще и убийство Джеймса Шилдса оказалось связанным со смертью Руссоса и Карагеоргиса, но как и почему? Кроме того, где, интересно, отпечатали сочинение Периклиса Арватиса, если типография на улице Дионисиу, 17, по всей видимости, уже давно закрыта?