Она услышала, как клокочет кофеварка, и пошла налить себе чашечку вкусного итальянского эспрессо… Теперь, когда она знала, что Мишель — наполовину итальянец, его любовь к эспрессо казалась ей генетическим отголоском в его натуре, в остальном столь французской. Она вернулась в кабинет и села пить кофе, не отрывая взгляда от таинственной линии.
В какой-то момент Мирей подняла голову и увидела перед собой карту Древней Греции и Восточного Средиземноморья подписанную как «Graecia Antiqua Cum Oris Maris Aegei». А если линия на копировальной бумаге начертана по этой карте? Она подошла поближе и ясно разглядела отмеченную знаком Эфиру напротив Ионических островов, к северу от Амбракийского пролива. Эфира… Но ведь в Эфире находился оракул мертвых, откуда Периандр вызвал тень своей жены Мелиссы! В сумочке у Мирей лежала копия фрагмента из Геродота, распечатанная на принтере «Икаруса». Что Мишель собирается делать в таком месте?
Она допила последний глоток кофе, подошла к столу, туда, где лежал листок копировальной бумаги, отодвинула в сторону все остальное и, отправившись к стене, приложила кальку к карте Греции. Наложив крестик со словом «Эфира» на соответствующее место на карте, она начала вращать листок до тех пор, пока другие точки, помеченные буквами, не совпали с названиями мест: D — с Додоной, со святилищем Зевса, самым древним оракулом в греческом мире, О — с Олимпией, великим панеллиническим святилищем Зевса, Т — с Тенароном, центральным мысом Пелопоннеса, и, наконец, далеко на юге, в североафриканской пустыне, S — с Сивой, оазисом оракула Амона. Это и есть ось Арватиса? Что же она может означать?
Она снова вернулась к столу и начала изучать то, что на нем лежало, осторожно все перекладывая, возвращая в прежний беспорядок, до тех пор, пока не наткнулась на блокноте записанной в нем библиографической аннотацией: «Периклис Арватис. „Гипотеза о некромантическом ритуале в одиннадцатой песни „Одиссеи““». Она взяла блокнот и просмотрела: Мишель составил нечто вроде тезисного плана, схематического изложения работы.
Она принялась читать: автор утверждал, будто ритуал призвания мертвых, описанный в одиннадцатой песни «Одиссеи», в действительности использовался в Некромантионе Эфиры уже в микенскую эпоху, и, стало быть, действие, разворачивающееся в «Одиссее» на берегах Океана, в реальности имело место в Эпире, в устье Ахерона. «Область киммерийян», о которой говорит поэт, располагалась на мысе Киммерий, в миле от Эфиры.
В стороне Мишель сделал кое-какие записи, озаглавив их «ПророчествоТиресия»: «Три животных, которых Одиссей должен будет принести в жертву, — бык, вепрь и баран, — возможно, указание на астрологические знаки. Одна и та же зодиакальная ось, с центром в Сиве, в Египте, соединяет вход в Аид на мысе Тенар (пещеры Диру) и в Эфире, она проходит через три больших святилища, связанных со знаками Зодиака. (Nota bene: вепрь, или кабан, — символ воды, идентифицируемый со знаком Рыб и связанный со святилищем Зевса в Додоне.) Остров Керкира тоже входит в знак Рыб.