— Ты просто душка! — расцвела Дотти. — Так я пойду. Увидимся завтра. Это так здорово, что ты все–таки приехала! Нам слишком долго не удавалось побыть вдвоем!
Слишком долго. У обеих женщин было на редкость плотное расписание. Дотти разрывалась между лондонской сценой и двумя спектаклями в Дублине, а Робин была по горло занята работой в своей картинной галерее, успевая в свободные минуты писать обзоры для «Мира искусства». И все же после слов Дотти о каком–то чувстве вины, связанном с Теренсом, Робин не могла отделаться от ощущения, что подруга просто избегала ее.
Хотя ей очень хотелось верить, что это ее беспочвенные домыслы.
Она послала Дотти ободряющую улыбку.
— Поговорим завтра. Спокойной ночи, Дотти.
— Спокойной ночи, Робин, — улыбнулась Дотти в ответ и, зевая, направилась в холл. В дверях она снова остановилась. — У вас с Люком были какие–нибудь планы на завтра?
Какие, интересно, планы могли быть у них с Люком? Лично она, Робин, хотела только одного: держаться от него подальше.
— Что ты, глупышка, — отозвалась она. — Мы ведь ждали, что ты приедешь утром.
— Отлично, — кивнула Дотти. — Тогда увидимся утром.
Оставшись одна, Робин снова, уже в сотый раз за то время, что провела здесь, погрузилась в размышления о том, как ей вести себя с Люком.
Можно было попытаться сделать вид, что между ними не произошло ничего особенного. Но Люк вряд ли согласится играть в эту игру, даже перед Дотти. Что было довольно глупо с его стороны. Через несколько дней Робин так или иначе вернется в Лондон — она обещала приехать не позже, чем через пять дней, когда в галерее откроется выставка работ молодых художников. У ее отношений с Люком нет и не может быть будущего. И к тому же есть еще Шарлотта…
И все же бесполезно отрицать: Робин было очень хорошо в его объятиях, и именно тогда она впервые с тех пор, как погиб Теренс, почувствовала себя снова живой.
Что это было? Просто физическое влечение? Скорее всего, да. Ведь она, разумеется, не влюблена в Люка Харрингтона! Грубый, циничный, полный эгоизма — Робин сомневалась, что сможет найти в его характере хотя бы одну хорошую черту.
Но должно же было быть хоть что–то! Недаром Гарм так предан ему. Собаки инстинктивно чувствуют плохих людей, значит, Люк не такой уж плохой.
И он был добр к ней, когда узнал о смерти ее мужа. Он любит сестру и заботится о ней, и Дотти отвечает ему тем же…
Ладно, решила Робин. Остановимся на том, что он добр к своей семье, собакам и вдовам, — и покончим с этим. Все равно у нее не может быть ничего общего с Люком…
— Я так и думал, что застану вас здесь, — произнес Люк за ее спиной так неожиданно, что она чуть не уронила чайник. — Решительно, вам нужно что–то делать с нервами, — заметил он, устраиваясь на стуле напротив нее.