Нина Сагайдак (Мищенко) - страница 52

Нина побледнела и ответила тихо, вся в напряжении:

— Сделаю, тетя Оля, все сделаю. Реклама будет настоящей.

То ли страх, то ли волнение переполняют сердце. Никогда еще у Нины не было такого состояния. Непрерывной вереницей тянутся думы о тех, кого нужно освободить, да и о тех, кто будет освобождать. Мысль о госпитале не покидала ее ни на минуту. Вечером, идя в клуб, она еще как-то держалась, а позже, перед началом концерта, уже подавляла волнение огромным усилием, стараясь не выдать тревоги, унять дрожь в руках.

«Что там сейчас? Ведь именно в эти минуты — время действовать. Пока фон Глюк со своими подручными сидит в клубе, там товарищи должны вывести за пределы госпитального двора партизанского командира и девушек-комсомолок…»

Никогда еще не было так трудно танцевать…

В зале слышались аплодисменты, вызывали на сцену, а ей хотелось побыстрее сбросить с себя балетный костюм, одеться в свое повседневное — и домой, быстрей домой!

— Ниночка! — В тесную каморку, где она переодевалась, влетела аккомпаниаторша. — Иди быстрее на сцену. Тебя дожидается господин Глюк.

— Начальник госпиталя?

— Да. Но отчего ты так побледнела? Подбодрись! Тебя хотят поблагодарить за чудесный танец. Сам фон Глюк, известный почитатель балета, хочет тебя видеть.

Ах, вот оно что! Значит, все они еще здесь… как она испугалась, как колотится сердце! Непослушными руками торопливо и неловко натягивает платье…

Беспорядочно толпятся мысли в голове. Если фон Глюк еще здесь, это хорошо. Никто не должен заметить ее страх и тревогу. Главное, чтобы все было хорошо там, в госпитале.

Он в самом деле ждал ее, фон Глюк. Учтиво благодарил Нину за прекрасный концерт, хвалил талантливое исполнение танцев и сказал даже, что они, немецкие офицеры, надеются в будущем увидеть Нину Сагайдак на большой сцене…

В зале не смолкали аплодисменты. Нина поклонилась сначала фон Глюку, потом зрителям и побежала за кулисы.

Все. Теперь, кажется, можно собираться домой.

Никто не провожал ее в этот вечер, да она и не хотела никого видеть. Даже Володю Янченко. Сейчас им никак нельзя быть вместе. Быстрее, быстрее домой, в тишину и темноту своей комнатки; быть может, там успокоятся нервы, перестанет так гулко стучать сердце.

Дома все уже спали. Кое-как поужинав, Нина легла в кровать, но долго не могла уснуть. В голове мельтешили какие-то бесконечно длинные и запутанные дороги, входы и выходы, по которым пробирались те, кого спасали, и те, кто спасал.

Ах, как будет здорово, если побег удался и немцы не узнают, кто помог спасению партизан! А если догадаются или поймают на месте? Что тогда будет с тетей Олей? И со всеми остальными?