Он засмеялся и подхватил:
— «Долой старые покрытия: мы покроем ваш прекрасный пол по-новому!»
Я шутливо шлепнула его по плечу.
Он тоже лег на бок, и теперь мы удобно расположились лицом к лицу.
— Расскажи мне о своей жизни.
— Да ну, — пробурчала я, — это получается уже серьезный разговор в постели.
— Нет, я имею в виду не про то, как ты живешь, а о том парне, что здесь сегодня был. Бог мой, уж не решила ли ты, что я тобой заинтересовался?
— Нет, конечно! Надеюсь, ты просто мною воспользовался, — рассмеялась я.
— Именно. — Он придвинулся поближе.
— Ты что-нибудь знаешь о всяких таких вещах?
— Я знаю, что Жизнь с тобой связывается, вы встречаетесь и кое-что начинает меняться. Читал интервью какой-то тетки в журнале, пока сидел в очереди к зубному.
— У нее были вздыбленные феном волосы и она стояла рядом с вазой с лаймами?
— Таких подробностей я не помню, — засмеялся он. — Но в итоге она вроде вполне счастлива.
Он внимательно смотрел на меня, и я ждала, что он, подобно всем остальным, спросит — несчастна ли я, но он промолчал, возможно почувствовав, что я напряглась, как гладильная доска.
— Я не встречал еще никого, к кому приходила бы Жизнь. Ты первая.
— Есть повод возгордиться.
— Не знаю, как насчет гордиться, но стесняться точно нечего.
Я расслабилась.
— Ты что, все-таки стесняешься?
— Отстань. Расскажи мне лучше какой-нибудь неприличный анекдот.
— Давай лучше я покажу тебе кое-что неприличное.
Что он и сделал.
Я не удержалась и захихикала:
— Вот спасибо.
— Обращайся, всегда рад угодить.
Мне было хорошо с ним, уютно и тепло. Но постепенно во мне нарастало беспокойство. Я не была с мужчиной уже почти три года, если не считать биржевого маклера десять месяцев назад. А у меня дома, здесь в студии, ни разу не был не только мужчина, но и вообще никто — даже из друзей и родственников. Дон увидел мой мирок, который я создала исключительно для себя, и, хоть я наслаждалась каждой секундой с ним рядом и ни разу за это время не вспомнила о Блейке, теперь мне хотелось, чтобы Дон встал и ушел. Я начала думать, что совершила ошибку. Возбуждение, охватившее меня пару часов назад, когда я приняла решение вернуть Блейка, нахлынуло с новой силой. Я подумала про Дженну, австралийскую шлюху, и, представив себе, что, быть может, они тоже лежат в кровати вдвоем, обнаженные, мысленно заскрежетала зубами.
— Ты как? — спросил он. — Все нормально?
— Угу.
Мне очень хотелось побыть одной. Но было темно, вечер воскресенья, и я не знала, предпочтет ли он остаться или уйти, поблагодарив меня за все.
— Ничего, что ты пропустишь какую-то важную встречу? Ты вроде говорил об этом?