— Не похоже.
Молчание.
— Послушайте. — Он наклонился ко мне, и я, сама того не желая, отшатнулась. У него плохо пахло изо рта. Ужасно неловкая ситуация.
Он вздохнул и продолжил:
— Представьте, что у вас были друзья, всегда готовые поддержать и прийти на помощь. И вы всегда готовы были помочь им, но потом они стали делать это уже не так охотно, как раньше, и вы отчасти могли их понять, ведь у всех куча своих дел, но чем дальше, тем реже и реже они выручали вас, не обращая больше внимания на ваши убедительные просьбы. А затем вдруг однажды — пустота, никого нет. Хоп, и все. Вы пишете им письма, они не отвечают, вы снова пишете, они снова не отвечают, и наконец вы пишете им еще раз, а они даже не хотят сделать вид, что готовы повидаться, так они заняты своей работой, друзьями и машиной. Каково бы вам было?
— Слушайте, я понимаю, что вы на меня намекаете, но это же ерунда какая-то. — Я засмеялась. — Это просто нелепо, я бы никогда не поступила так с друзьями.
Он криво улыбнулся.
— Однако вы поступаете так со своей жизнью.
Я открыла рот, но не нашлась что сказать.
— Ладно, давайте начнем. — Он нажал на кнопку, чтобы включить компьютер.
Не сработало. Мы молча сидели в тишине, напряженные и скованные. Он снова нажал на кнопку, потом еще и еще, проверил розетку, выдернул из нее шнур, воткнул обратно.
— А вы проверьте…
— Я сам справлюсь, спасибо. Уберите руки, пожалуйста, убе…
— … проверьте вот это…
— … руки не надо туда…
— … вот это соединение здесь…
— Прошу вас, не встрева…
— Готово.
Я вернулась на свое место. Компьютер зажужжал.
Он потихоньку перевел дух.
— Благодарю вас.
Ничуть он не благодарен.
— Какого года этот ящик — восьмидесятого?
— Да, того же, что ваш пиджак, — ответил он, глядя в монитор.
— Детский сад, честное слово.
Я поплотнее запахнула пиджак. Скрестила руки на груди, положила ногу на ногу и отвернулась от него. Кошмар какой-то, в сто раз хуже, чем я себе и вообразить могла. Моя жизнь — мерзкий тип, хам и склочник.
— А вы себе как это представляли? — Он решил нарушить молчание.
— Никак я себе это не представляла, — раздраженно заявила я.
— Ну, что-то же вы об этом думали.
Я пожала плечами, потом вспомнила, что среди прочего представляла себе: мы с ним плывем на каноэ по живописной речке, он гребет, а я читаю сборник стихов, на мне широкополая шляпа и платье от Кавалли, которое я видела в журнале и которое мне не по карману — так же, как и журнал. Еще я представляла, как буду давать интервью о своей Жизни: волосы уложены феном, тщательный макияж, контактные линзы, ниспадающее складками платье, выгодное освещение. Возможно, даже ваза с лимонами и лаймами на столе. Я вздохнула и наконец посмотрела на него.