Бернардо Гусман пододвинул к себе стакан и щедро плеснул туда красного вина. Мне он ничего такого не предложил.
— Сеньор Фонсека написал, что на мельнице были обнаружены два трупа. Оба были заколоты шпагой, причем характер ран свидетельствует, что один из погибших убил другого.
— Я же говорил вам, — прервал я судью с досадой, — я его толкнул, и он налетел на шпагу Верзилы…
— Я помню, — все так же бесстрастно отозвался отец Лауры. — А второй погибший якобы напоролся на ваш клинок. Удивительное совпадение, вы не находите?
Я пожал плечами.
— В драке всякое случается, господин судья.
— Разумеется. А теперь мне хотелось бы узнать, отчего вы так уверены в причастности к этому нападению — если допустить, что это было нападение, — благородного дона Альвареса де ла Торре.
Наступал самый опасный момент нашего разговора. Тот самый момент, ради которого я и явился в дом главного судьи Саламанки. Я вдохнул побольше воздуха и, глядя прямо в маленькие подозрительные глазки своего будущего тестя, сказал:
— Оттого, сеньор, что граф собирается жениться на вашей дочери, а она любит меня.
Это его проняло. Рука, державшая стакан с вином, дернулась, и на зеленой скатерти стола расплылось большое темное пятно.
— Вы… вы в своем уме, сеньор Диего?
Я предполагал, что старый судья может отреагировать на подобное признание бурно, поэтому не обратил внимания на эти оскорбительные слова.
— В середине следующего месяца, — продолжал я как ни в чем ни бывало, — мой батюшка, дон Мартин де Алькорон, намеревался нанести вам визит и договориться о помолвке. К сожалению, граф опередил его. Однако графу стало известно — полагаю, что от дуэньи Антониллы, — о том, что между Лаурой и мной…
Тут я замолчал, потому что судья издал какой-то хриплый квакающий звук. Лицо его побагровело, скрюченные пальцы судорожно расстегивали застежки воротника.
— Вам нехорошо, сеньор Бернардо? — осторожно спросил я.
Ответом он меня не удостоил. Справившись наконец с воротником, судья дрожащей рукой поднес к губам стакан и одним глотком выпил вино.
— С вашего позволения, я продолжу. Дон Альварес оказался в сложном положении. Вызвать меня на поединок он не мог, потому что при любом исходе терял Лауру. Если бы граф меня убил, ваша дочь никогда не простила бы ему этого, если бы вышло наоборот… впрочем, это и так понятно. И тогда он решил натравить на меня этих головорезов…
— Доказательства, — каркнул Гусман. — Где ваши доказательства?
Единственным доказательством, которое я мог привести, не покривив душой, было отсутствие у меня иных врагов, кроме молодого де ла Торре. То есть враги-то, конечно, имелись, вот только представить, как тот же секретарь декана нанимает убийц, чтобы отомстить мне за прошлогоднее унижение, было выше моих сил.