— И что вы предлагаете? — не оборачиваясь, прошептал Профессор.
— Я вас выведу отсюда и расскажу всю правду о вашем сыне и жене.
— Взамен на Камень?
— Когда выслушаете меня, вы отдадите мне его сами, — уверенно сказал Матвей.
— Хорошо. Я согласен.
— Бог сжалится над Дьяволом, — уже кричал проповедник, — и воинством его, и помилует их, и оправдает их. И даст им Господь, Бог наш, новые тела и новые рождения, чтобы они могли познать путь истины. Таким образом, спасется Сатана!
Театр взорвался воем сотен глоток. К темному небу поднялись руки в черных рукавах. Матвей вывел Профессора из толпы, и они пошли через лес к морю.
— Что вы собираетесь делать с Камнем? — спросил Профессор.
— Я передам его лично в руки Петру в присутствии Никифора.
— Хорошо. Что с Кириллом?
— С ним все в порядке.
— Он выбрался оттуда? — не поверил Григорий Васильевич.
— Да. — Матвей заставил Профессора присесть и тихо позвал Данила. — Вы поверите мне, если ваша ведунья меня проверит?
— У меня есть способ получше, — ответил Профессор, — приезжайте завтра в десять утра к телебашне возле кладбища.
— Желательно это сделать сейчас, — с напором сказал Шувалов. — За вами охотятся твари, и Вячеслав вас ищет отдельно от меня.
— Я знаю, — в голосе Профессора послышалась горечь. — Вы меня вовремя предупредили насчет ведьмочки, еле ушел. Но сейчас никак не получится. Приезжайте завтра. Кто этот молодой человек? — спросил Профессор, кивая в сторону подошедшего Данила.
— Это сын Никифора, — ответил Матвей.
— Приезжайте завтра, — сказал Профессор и скрылся в темноте.
— Зачем ты его отпустил? — спокойно спросил Данил, присаживаясь напротив Матвея.
— Камня у него нет. Отпустил, чтобы он мне доверял и отдал Камень сам. У него же биотело. Ему терпеть пытки или сдохнуть, что нам поссать сходить, — Шувалов закурил. — Не говори никому, а то мне голову оторвут. Нам же нужен Камень, а не старик.
— Будь спокоен. Не скажу.
Матвей отвез Данила на базу, а сам поехал домой — ему хотелось побыть одному и все обдумать. Он зашел в наливайку, выпил стакан водки, купил пельменей, пива и, пошатываясь от усталости, медленно пошел домой. На лестничной клетке не горел свет, что случалось очень часто. Матвей, чертыхаясь, с третьей попытки попал ключом в замочную скважину, прошел в темную прихожую и почувствовал дуло пистолета, упершееся ему в затылок. Загорелся свет. Матвей, в отражении настенного зеркала увидел уродливое, изрезанное шрамами лицо. Белые зубы торчали над развороченной верхней губой. «Ну и Гуинплен», — сказал Голос. Наколка-оберег Матвея не реагировала.