— Маша, ты где так долго
была? — почти с упреком спросил Константин.
— Болела.
— Я думал, такие, как
ты, не болеют.
— Болеют, еще хуже
болеют, — улыбнулась она.
— Правда?
— Правда.
— А Бабеля скоро к нам
переведут.
— Я знаю.
Нужно было спросить ее
еще о чем-то, чтоб продлить возможность постоять рядом, и Платонов кивнул на
небольшое одноэтажное здание в углу двора с облупившимися стенами и вечно
темными окнами.
— Там что — склад?
— Нет, там морг, —
переменилась в лице Маша.
— Он даже издали
страшный, — признал Константин.
— Обычная мертвецкая.
— Там кто-нибудь
работает?
— Санитар.
— Врагу не пожелаешь.
— Кто-то должен.
— Наверное, платят
много.
— Совсем нет. Больше
родственники приносят.
— А ну да... Харон.
— Кто?
— Был такой старик в
Древней Греции. Перевозил души умерших через реку Стикс в царство мертвых. В
Аид. Мертвым клали на глаза медные монетки. Обол, по-моему, они назывались. Это
был его заработок. Тех, у кого нет денег, он отталкивал веслом. А перевозил
только тех, прах которых обрел покой в земле.
— Не знала.
— Ничего страшного.
Мифология. А еще Харон — это первый спутник Плутона.
— Ты много знаешь?
— Много и ни к чему, —
улыбнулся Платонов. — Так что у вас там свой Харон.
— Наш не старый. Хотя
его и не видит почти никто. Только когда зарплату выдают. Пьет он незаметно, но
пьет каждый день.
— Я бы тоже там пил.
— Ты там, где ты есть,
пойду я...
— Работать?
— Завтра выхожу.
И все. Можно продолжать
бессмысленно жить.
Платонов без особой цели
поковылял в угол больничного двора — к зданию морга. Может, еще и потому, что
Бабель чудом избежал последнего посещения этого угрюмого и по всему виду
больного дома. Даже серый шифер на его крыше был особенно серым и битым, а
выцветшая, окрашенная сто лет назад в ядовито-желтый цвет, штукатурка покрылась
паутиной трещин. Но самыми жуткими были ничем не закрашенные, но в то же время
непроницаемо темные окна. Будто структура стекла поменялась на атомарном
уровне. Хотя, может, так и есть. Вот тебе и материя первична! Интересно, что
возразил бы на такое умозаключение Бабель? В принципе, можно предположить:
дорогой Константин Игоревич, вы видите в этих окнах то, что хотите видеть, а не
то, что есть на самом деле. М-да, Виталий Степанович, продолжил в себе спор
Платонов, можно только порадоваться, что мы смотрим в эти окна со стороны
улицы. Не известно, есть ли возможность смотреть в них с другой стороны.
16
— Степаныч, я точно
знаю, она тебя вымолила, — Платонов и Бабель перешли «на ты» в экстремальных
условиях.
Малоподвижный еще
Виталий Степанович отреагировал только глазами, посмотрел на молодого коллегу
скептически убийственно — вплоть до интеллектуального унижения.