В основном говорили о
возможных последствиях входа в город, о том, что не помешало бы шампанского,
дабы во всеоружии встретить новый год. И тут лейтенант Гарифуллин вспомнил о
враге, которого почему-то в расчет не брали.
— А они пить не будут,
Аллах им не велит, — сказал он.
— Ниче, — отмахнулся
капитан Фролов, — за нас вон Добромыслов помолится: и — с нами Бог.
Вот тут и ввинтился в
разговор Рыбаков, недобро сверкнув глазами в сторону Добромыслова.
— Какой Бог! Совсем
долбанулись! Если бы он был, то откуда бы война? Он же добрый, справедливый,
любит всех. А? — он окинул кампанию едким взглядом.
Только Антон и Алексей
выдержали его взгляд, остальные предпочли опустить глаза или сделать вид, что
чем-то заняты.
— Вы еще выползите на
улицу, помолитесь, чтоб солдаты на вас поглядели...
— Зря вы так, товарищ
капитан, — попытался возразить Гарифуллин.
— Страна с ума сходит,
церквей пооткрывали, правительство со свечками, как попы, тьфу! Где он, ваш
бог, когда народ голодает? Че он делает, когда города бомбят? Выходной у него?
Че он всесильный-то? Где сила? И церковь эта — коммерция сплошная. Отпеть —
тыщу, крестить — тыщу... Кусочек мощей за сто рублей купите! — кого-то
передразнил он.
— Войну не Бог начинает,
— не выдержал в очередной раз Алексей.
— Ну так понятно, что не
он, а закончить чего ж? Кишка тонка?
— Вам, наверное, товарищ
капитан, не понять, но Господь наделил свое главное творение высшей свободой.
Свободой выбора. Если бы этого дара не было, мы были бы роботами. Он ведь не
просит вас ходить и бить поклоны перед иконами. Не просит?
— Вот спасибо ему за
доброту и тебе, однофамилец ты его. Наделал добра! Половина — уроды! Готовы
друг другу глотки перегрызть! Свободные люди, нечего сказать. А еще это...
Землетрясения, цунами, что там еще, чтоб наказать-то нас грешных! Смыл пару
городов — нормально. День седьмой, можно отдыхать.
— Бог никого не
наказывает. Человек наказывает себя сам.
— Ага, это по тебе,
Добромыслов, видно.
— Оскорблять-то не надо,
господин капитан, — натянулся струной Антон, но тут же на его руку сверху легла
рука Алексея: мол, не кипятись, и тому сразу вспомнилось про свиней и бисер.
— А в церковь пришел,
там тебя старухи научат, какое ты говно, а священник скажет, сколько надо
денег, чтобы ты исправился.
— Где вы видели таких
священников?
— А то они на
«мерседесах» не ездят?!
— У моего отца нет
машины, — вспомнил вдруг Алексей.
— Ну, значит, он плохо поклоны
бьет, а то, может, мало народу обманул.
Антон, было, хотел уже
подняться, но Алексей его опередил.