Вот несколько отрывков (хотя следует подчеркнуть, что смысл отдельных строк все еще неясен и значение этой части мифа может быть в дальнейшем истолковано по-иному):
Энлиль в соответствии с тем, что ему было предписано,
Нунамнир в соответствии с тем, что ему было предписано.
Энлиль пошел, и Нинлиль последовала за ним.
Нунамнир пришел, и Нинлиль вошла.
Энлиль сказал привратнику:
«Человек двери, Человек замка,
Человек засова, Человек серебряного замка,
Твоя царица пришла!
Если она спросит обо мне,
Не говори ей, где я!»
Нинлиль сказала привратнику:
«Человек двери, Человек замка,
Человек засова, Человек серебряного замка,
Энлиль, твой повелитель, куда….»
Энлиль ответил вместо привратника:
«Мой повелитель не. ., прекраснейшая, прекрасная,
Энлиль не. ., прекраснейшая, прекрасная.
Мое верное печальное сердце. . . .,
Вот что приказал мне Энлиль, повелитель всех стран».
«Энлиль поистине твой повелитель, но я — твоя повелительница».
«Если ты — моя повелительница, позволь моей руке коснуться твоей щеки (?)».
«Семя твоего повелителя, семя лучезарное у меня во чреве,
Семя Сина, семя лучезарное у меня во чреве!»
«Так пусть семя моего повелителя вознесется вверх на небо,
Пусть мое семя уйдет вниз, в землю,
Пусть мое семя вместо семени моего повелителя уйдет вниз, в землю!»
Энлиль в образе привратника возлег с нею в опочивальне.
Он слился с нею, поцеловал ее.
Слившись с нею, он поцеловал ее,
Он оставил в ее чреве семя Месламтаэа
Затем Энлиль направляется к «реке подземного царства» (шумерскому Стиксу). Нинлиль следует за ним, и точно такая же сцена повторяется между Энлилем, «человеком подземной реки» и Нинлиль. Здесь Энлиль в образе «человека подземной реки» оплодотворяет Нинлиль семенем Ниназу, другого божества подземного царства.
Далее Энлиль идет к шумерскому Харону, перевозчику мертвых. Та же сцена повторяется снова, и Энлиль, на сей раз в образе перевозчика, оплодотворяет Нинлиль семенем третьего бога, чье имя не сохранилось на табличке; однако несомненно, что речь шла об одном из богов, осужденных влачить существование в загробном мире. Заканчивается миф кратким гимном Энлилю, дарящему изобилие и процветание — великому, могущественному богу, чье слово нерушимо.
Этот миф ярко иллюстрирует антропоморфный характер шумерских богов. Даже самые мудрые и могущественные среди них своим обликом, помыслами и деяниями походили на человека. Подобно людям, боги строили планы, действовали, пили, ели, женились, обзаводились семьями, вели большое хозяйство и были подвержены человеческим слабостям и недугам. В общем и целом они предпочитали истину лжи, а справедливость — насилию. Однако их побуждения далеко не всегда ясны для простого смертного.