— А как вы думаете, поймают убийцу?
— Я за это зарплату получаю, — сказал зло Стас и вспомнил спокойное шараповское: «Найдем. И не таких находили».
— А все–таки случается еще, что такие преступления остаются нераскрытыми?
— Случается.
— Вот видите!
— Что я вижу? Убит человек. Надо выяснить, почему. Тогда уже будет проще найти — кто убил. Для этого берем всю совокупность объективных обстоятельств вокруг убитого и отметаем все лишнее — налицо мотив и субъект преступления.
Беляков смотрел недоверчиво — разыгрывает его оперативник, что ли? Стас говорил спокойно, слегка улыбаясь, скрывая душившую его злость.
— Да–да, как у Родена — берем каменную глыбу и отсекаем все ненужное.
— Но ведь это, наверное, дьявольски трудная задача, — растерянно произнес Беляков.
— Нет. Если привыкнуть, то ничего, — успокоил Стас, подумав: «Ох, милиция, милиция! Горький, черствый хлеб!»
По лицу Белякова было видно, что он в Стаса не верит. «Медаль надо было надеть», — усмехнулся про себя Стас.
— Все это так непостижимо, нет никаких логических объяснений всему свершившемуся, — сказал Беляков и очки его запотели. — Даже не знаю, как вы это распутывать будете. Боюсь, уйдет убийца от кары.
Больше всего Стаса бесило, что Беляков молод. Ну, старый, какой–нибудь пенсионер со сквера, обыватель доминошный бормотал бы такое — понятно. Но молодой совсем парень — это уж черт те что! Только бы не сорваться, спокойно:
— Как я понимаю, вы хотите получить от меня расписку в том, что я обязуюсь найти убийцу. Такой расписки я вам не дам. И никто не даст. Потому что я — человек. И всякий другой оперативник — молодой или старый — только человек. Поэтому мы можем ошибаться, не знать, не понимать, не предвидеть. И все–таки мы ищем и, как правило, находим.
— Каким же образом? — с интересом спросил Беляков.
— На моей стороне закон, все люди, общественное мнение, — устало сказал Тихонов. — Наконец, я человек, а он — волк, человеко–волк, и рано или поздно мы его загоняем за флажки.
— Да–а, это по–своему убедительно, хотя довольно общо, — упрямо сказал Беляков.
— Ладно, предлагаю эту криминалогическую дискуссию перенести на внеслужебное время. Я хотел бы с вашей помощью ознакомиться с архивом Тани Аксеновой…
Около трех часов Стас задвинул последний ящик стола, откинулся на стуле. Все. Не нашлось ничего интересного. Беляков тоже устал от напряжения — он расшифровывал Стасу некоторые непонятные Танины записи.
— Вот посмотрите ее последний блокнот. Она забыла его у меня на столе, уходя в понедельник.
«Предпоследний, — подумал Стас, — последний был у нее в сумке».