В санчасти я уже семь дней, с того времени, как вернулся в расположение. Сержантов устроили в соседний полк. Правда, они все еще безлошадные, машин не хватало даже для опытных летчиков, однако парни жадно изучали матчасть, в основном моего ЛаГГа, который чинил Семеныч. Говорят, скоро новое сердце для него подвезут. Погибшего летчика, что мы привезли, с почестями похоронили, «ишачок» эвакуировали, на нем сейчас командир соседнего полка летает. Спасибо за него передавал. Командиры меня не ругали, так как уже знали все подробности боя, но долечиваться потребовали строго, так что я был как бы в изоляции. Кто такой Гора, мне так и не сказали, но Никифоров, судя по его виду, знал, кто это был.
Со скуки выпросил у особиста тетрадь, в которую стал записывать все, что помнил во взаимодействии бомбардировщиков и штурмовиков с истребителями. В заголовке большими буквами написал:
«Дневник летчика-истребителя Суворова: Дела, мысли, выводы».
Полностью разложил по схемам свои бои и до мельчайших подробностей расписал, где ошибся и как нужно было действовать.
Раскрываю себя? Да по фиг. Тут парни летают, горят в машинах, а я записал их же наработки, вплоть до сорок пятого года. СЕЙЧАС если внедрить все, что я написал в виде методички, получится огромный прорыв для авиации.
Выйдя в коридор, подошел к процедурной и опасливо заглянул в кабинет.
— Марина Викторовна, можно?
— Суворов? Ну заходи, — плотоядно улыбнулась докторша.
Еще раз опасливо взглянув на нее, я, закрыв за собой дверь, прошел к скамейке, обитой кожей. В нос ударил специфический запах лекарств, перебиваемый спиртом.
Наши слегка странные отношения, сердитые с ее стороны и опасливо-довольные с моей, длились уже второй день. А все началось с того, что объявили воздушную тревогу — к аэродрому подлетали «хейнкели». И так удачно совпало, что прыгнули мы с ней в одну противовоздушную щель, причем только вдвоем, остальные заняли другие.
Ну как не воспользоваться было такой ситуацией, когда она испуганно прижималась ко мне во время близких разрывов авиабомб?!
Короче, наш поцелуй длился почти все время бомбежки, то есть минут десять. Уж по привычке и юбку задирать начал — а что, спермотоксикоз никто не отменял, а она мне действительно нравилась, — как получил кулачком в глаз и коленом в соединение ног.
Шипела она потом как кошка. Ответ я получил через два часа — мне поставила в задницу ТАКОЙ укол, что мой крик был слышен на другой стороне взлетной полосы.
Посверкивая фингалом, я вопросительно посмотрел на Лютикову.
— Снимайте штаны, — приказала она, вставая и выпуская струйку лекарства из шприца.