Этот плюралистический подход, однако, при всей его привлекательности и плодотворности, несовместим с тем "инструментальным" подходом, который избран автором данной работы и который изначально предполагает рассматривать тэтчеризм как нечто единое и органичное. При этом я исхожу не в последнюю очередь и из убежденности в том, что при всей его сложности и "мозаичности" тэтчеризм все же есть явление целостное, и именно как таковое оно и проявляло себя на протяжении более чем 10 лет британской истории. "Инстинктивная" и "идеологическая" его компоненты составляли не что иное, как две стороны одной медали и потому как бы дополняли друг друга и были немыслимы одна без другой. Что опять-таки не означает, что в какие-то моменты могла превалировать то одна, то другая сторона.
Что касается "инстинктивной", сугубо прагматической стороны тэтчеризма, то приведенные в книге факты показывают поистине огромную роль политического чутья и чутья времени в политике и решениях Тэтчер. Ее исключительная способность оценивать ситуацию и принимать смелые, поистине рискованные и порой казавшиеся "неразумными" решения на поверку оказывались и дальновидными, удачными, приносящими немалые политические дивиденды и ей самой и ее партии.
Недаром некоторые исследователи тэтчеризма полагают, и в этом есть немалый резон, что главное в тэтчеризме - это стремление к власти и умение реализовать[475] его, решительно порывая с отживающим старым и ориентируясь на, казалось бы, неизведанное новое. При этом нельзя не согласиться с упоминавшейся выше Ш. Летвин, что это новое оказывалось чаще всего не чем иным, как хорошо забытым старым.
Но можно ли все или почти все объяснить только основанным на традиционной британской морали чутьем и инстинктом? И сводилась ли роль "идеологии" или "коллекции" лишь к роли "вспомогательного", второстепенного элемента?
Приводимые в книге факты политической биографии Тэтчер свидетельствуют о том, что это далеко не так. Соотношение между инстинктом и идеологией было отнюдь не тем же самым в течение ее политической карьеры, и ту роль, которую сыграли в "идеологизации" ее инстинктов и взглядов годы оппозиции, поистине невозможно переоценить. В этой связи выглядит не очень понятным то обстоятельство, что даже во второй половине 80-х годов, когда стали появляться первые глубокие исследования тэтчеризма, многие авторы лишь вскользь упоминали роль таких "мозговых трестов", как Центр политических исследований, Институт экономических проблем, Институт Адама Смита и им подобных исследовательских коллективов в формировании тэтчеризма, "тэтчеризации" самой госпожи Тэтчер