Нимфа была так же невесома, стройна, воздушна и прекрасна, как и деревья чудесного леса. Ее сапфировые глаза излучали невинность и спокойствие, губы были чуть тронуты безмятежной улыбкой.
Длинные светлые волосы нимфы были разметаны по ее плечам, груди, бедрам, словно составляя её единственное одеяние…
Андреас смотрел на эту чудесную картину и видел Черстин.
– Понравилось? – бархатным голосом спросила дама.
Андреас лишь молча кивнул, он действительно был не в силах оторваться от созерцания картины.
Наконец из вежливости он спросил:
– А кто же художник?..
– Мой сын, – улыбнулась дама.
– Ваш сын очень талантлив. И что же, тут все картины – его?
– Ну, конечно, нет. Я стала держать эту лавку совсем не для того, чтобы продавать исключительно его работы. Но должна заметить, что они продаются совсем неплохо… А так – здесь у нас представлены молодые художники Стокгольма. Очень много юных женщин-художниц… Вот, например, картина слева в углу…
Андреас посмотрел в указанном направлении, но произведением юной девы не впечатлился.
– Я могу приобрести эту картину? – поинтересовался он.
Дама благосклонно кивнула:
– Конечно же. Зачем, по-вашему, она тут выставлена? Кстати, произведение называется «Эльфийская дева».
Кто такие эльфы, Андреас даже отдаленно не догадывался. Его интересовала сумма.
Дама назвала цену. Андреас присвистнул:
– Однако же… Недешево, скажу прямо.
Дама пожала плечами:
– Эту работу мой сын рисовал пять месяцев. Краски, холст, сами понимаете…
– А почему же нет рамы?
Дама снова пожала плечами.
– Сын говорит, что любая рама смотрелась очень грубо с этой картиной. И дерево, и пластик… Он заявил, что ни во что не станет оправлять картину. Вы, конечно, можете потом выбрать раму на свое усмотрение.
Андреас молча порадовался тому, что на днях успел получить аванс. Стоимость картины составляла почти половину от его аванса… Эх, ладно. Вряд ли он найдет для Черстин что-то лучшее.
И только когда картину упаковали для него, когда он рассчитался и снова зашагал по набережной, только тогда Андреас вспомнил, что для Кирстен у него по-прежнему ничего нет.
Подарить одну картину на двоих сестренкам?
Нет, это казалось Андреасу немыслимым.
В отчаянии он зашел в первый попавшийся торговый центр и приобрел для второй из сестер небесно-голубой блендер. Попросил, чтобы его упаковали в подарочную коробку и перевязали каким-нибудь бантом.
После чего с чувством выполненного долга, с одной стороны, и с некоторыми сомнениями в душе – с другой, с картиной и блендером подмышкой Андреас отправился домой и улегся спать, чтобы хоть немного отдохнуть.