Нет, это было не для Андреаса. Он пожал плечами, секунду подумал, огляделся вокруг, насколько это было возможно в полумраке.
На полу возле стеллажа он заметил початую бутылку. Бездумно протянул руку, открутил крышку, и, вместо того, чтобы просто понюхать, сразу глотнул.
Это оказалось красное вино. Оно сразу мягким теплом разошлось внутри Андреаса по рукам, по ногам, закружило голову.
Он присел на диван, сделал еще пару глотков. Потом махнул рукой, поставил бутылку куда-то рядом с собой, стащил рубашку, затем джинсы, кинул их в направлении кресла и улегся под одеяло.
В забытьи прошло несколько минут или несколько часов. Андреас не знал, когда должен подкрасться рассвет. Вместе с рассветом подкралось бы и похмелье, поэтому Андреас не торопил утро.
Вместо этого он неторопливо допил красное вино. Все же закрыл глаза.
Мягкие шаги. Глухой звук закрываемой двери.
Андреас рывком приподнялся на постели:
– Кто здесь? – негромко поинтересовался он.
– Тшшш…
Голос он, конечно, узнать не смог.
– Черстин?
Молчание.
– Кирстен? – неуверенно уточнил Андреас. Ему не ответили.
Девушка присела на краешек дивана.
– Не спится, – пожаловалась она едва слышным шепотом.
Андреас уловил легчайший запах алкоголя, кажется, мартини.
– Может быть, поможет, если выпить теплого молока? – предложил он.
Тихий сдавленный смех.
– Какое молоко? О чем ты говоришь…
Он все еще не мог понять, кто находится с ним в одном помещении.
Сказывалось выпитое, усталость и полумрак.
В темноте угадывались очертания девушки, сидящей на краешке дивана в одной ночной сорочке. Сорочка, кстати, почти ничего не скрывала.
Теплый, едва ощутимый запах женской кожи, к которому примешивался аромат духов.
Андреас мысленно чертыхнулся.
Близняшки даже парфюмом пользовались одинаковым. Может, даже одним и тем же!
Он явственно представил себе эту картину. Утро, ванная, суета и спешка. Кирстен и Черстин по очереди умываются, причесываются. Забегают в ванную, чтобы подкраситься. Кто-то успевает до завтрака, кто-то вынужден делать это перед выходом.
В шкафчике ванной, повешенном поближе к зеркалу, беспорядочным нагромождением стоят и валяются флакончики с туалетной водой, тюбики с кремом, карандаши для глаз и губная помада. Кирстен хватает помаду, Черстин брызгает на себя какими-то духами, Кирстен говорит «И мне дай».
Андреас не знал, насколько сильно он ошибается в своих предположениях. Но до сих пор он не ощутил, чтобы двойняшки пользовались разными ароматами. От них либо не пахло ничем, либо пахло практически одинаково.
И как сейчас он в этой кромешной тьме должен определить, с кем разговаривает? Если ему не отвечают, что, между прочим, невежливо?