Дверь мне открыла
Валькина бабушка, которую я знала с тех пор, как начала сознавать самые простые
вещи: двор, песочница, формочки, другие дети. А вокруг песочницы — скамейки, на
которых сидят и разговаривают наши мамы и бабушки. Одна толстая старушка кричит
на Вальку громким и хриплым голосом: «А ну выплюнь песок!» — но Валька ее
почему-то вовсе не боится. Со временем все мы, девчонки нашего двора, узнали,
что баба Тося хоть и шумная, но добрая. В четвертом классе ее приглашали к нам
в школу рассказывать о Великой Отечественной войне. Оказалось, она была в то
время зенитчицей. Но складно говорить у нее не получалось: она все вздыхала,
крякала да потирала свой мясистый нос. Учительнице пришлось вытягивать из нее
каждое слово.
— Входи, — сказала баба
Тося все тем же знакомым мне хриплым голосом, каким когда-то кричала «Выплюнь
песок». Разве что потише, потому что теперь ей было уже хорошо за восемьдесят.
И пахло от нее каким-то лекарством, а еще горьковатым запахом старческого тела,
отжившего свое. Но чистого — значит, Валька и ее мать часто купали бабушку,
меняли ей белье. Это был добрый знак, что Валька еще не совсем спилась.
— Здравствуйте, баба
Тося. Валентина дома?
— Дома, — кивнула она, —
только спит сейчас твоя Валентина. Да ты зайди, посиди.
— Так долго спит? — Я
удивилась: было уже около трех часов дня, для меня — время закончить работу на
двух дворах и в двух подъездах. Если я и думала не застать Вальку, так только
потому, что она могла уйти в свою фирму. Впрочем, последнее время подруга туда
как будто и не ходила — я часто видела ее во дворе в самое что ни на есть
рабочее время.
— Давай чаю с тобой
попьем. А тем временем Валька оклемается, — сказала бабка.
Значит, подруга пьяна,
подумала я. Надо было попрощаться и зайти в другой раз, но мне стало жаль бабу
Тосю — ей бы на правнуков сейчас любоваться, а не ломать голову над тем, как
быть с выращенной ею здоровой девкой, не проспавшейся к четвертому часу дня...
Вслед за старушкой я прошла на кухню.
— Все работаешь? — Баба
Тося уже не выходила из дому и, значит, не могла видеть меня на рабочем месте.
— Ну и правильно. А ничего, что дворник? Кавалеры не брезгуют?
Я пожала плечами — не
хотелось говорить о том, что брезговать некому по причине отсутствия кавалеров.
И на бабу Тосю я не обиделась. Такой уж она была человек — и о себе все как
есть расскажет, и про других спросит, не выбирая выражений.
— А Валька не столько
работает, сколько пьет, — подтверждая мои невысказанные мысли, продолжала
бабка. — В фирму эту самую ходит через два дня на третий. Когда придет, когда
не придет — все равно зарплату ей платят! Ну и разбаловалась...