— А я сейчас не смогу
поехать с тобой, дорогая, — говорил Рауль, когда они поднимались по ступенькам.
— Сегодня мне еще надо поработать. Если хочешь, подожди час-другой, Аленка тебе
кофе сделает... Или, хочешь, я скажу Алику, чтобы отвез тебя домой, а позже сам
за тобой заеду и повезу в ресторан... часов в десять, ладно?
— Я не хочу в ресторан,
Рауль. Мне надо с тобой поговорить.
Он посмотрел на Вальку
так, словно это желание было высказано одной из двух искусственных елок по обе
стороны входа. Потом усмехнулся, приняв это за кокетство — надо же, чего моя
любимая хочет! Не выпить, не трахнуться, не подарок мне заказать, а поговорить!
— Вот и прекрасно, за
ужином и поговорим. Или тебе не терпится?
— Я хочу сейчас, —
подтвердила Валька и ласково пробежала пальцами по его ладони: пусть не думает,
что она просто капризничает, настаивая на своем.
— А что случилось,
хорошая моя?
— Ничего не случилось...
то есть случилось, да. В общем, мне это очень важно...
Рауль опять посмотрел на
Вальку, теперь не с усмешкой, а с оттенком опасения. Наверное, Валькино лицо
выглядело необычным, и это ему не понравилось. Но он не любил откладывать
проблемы на потом, предпочитая решать их сразу.
— Ну хорошо, пойдем. Мой
кабинет тебя устроит?
— Конечно, — согласилась
Валька, внутренне ежась от страха. Вот сейчас, через пять минут, станет ясно,
что ждет ее в будущем: счастливое материнство или тюрьма на всю оставшуюся
жизнь.
Они миновали Аленку,
угодливо вскочившую при их появлении, прошли за высокие, отделанные под дуб
двери... Здесь когда-то Рауль впервые расстегнул пуговицы на ее вязаном жакете
— тогда ей можно было носить вязаное, потому что фигура еще не расплылась... да
и теперь бы не расплылась, если бы не проклятая выпивка. Но пора было
приступать к делу.
— Так что случилось,
милая? Может быть, тебе срочно нужны деньги?
— Нет, спасибо, Рауль,
деньги мне не нужны. Дело в том... Мне очень серьезно надо поговорить с тобой,
понимаешь?
— Ну так говори! —
воскликнул он уже с нетерпением. В его глазах мелькнула догадка, о чем должен
быть этот разговор. Верная догадка. Но уже по этой метнувшейся в глазах и
быстро притушенной мысли Валька поняла, что будет не пан, а пропал. Однако она
не хотела верить.
— Ты знаешь, что я хочу
сказать. Мне ничего в жизни не надо, кроме сына. И кроме тебя, если ты
захочешь... Я не всегда правильно себя вела, но это как раз из-за Садика.
Потому что я тосковала. Прошу тебя... — Валька чувствовала, что не может
выразить и сотой доли того, что ей хотелось сказать, — ведь она не умела
складно говорить. Даже эти только что сказанные слова стоили ей большого
напряжения. Чувствуя, что сейчас все уже может кончиться, и кончиться плохо,
она согнула колени и бухнулась на ковер к ногам своего повелителя.