— А разве тогда не
грабили, не разбойничали? — осмелилась я подать голос. — Несмотря на то, что
кресты носили?
— И грабили, и
разбойничали, но совсем совести не теряли. Прежний разбойник мог пожалеть свою
жертву и отпустить, себе в убыток. И уж совсем не было того, что называется
нынче не-мо-ти-ви-ро-ван-ные убийства! То есть ничего убийце не надо, ни
грабить, ни доказывать свою какую-то правоту... только убить!
Я вздрогнула — это было
страшно. Когда-то Валька пыталась научить меня компьютерным играм, где охотники
преследуют жертву, а потом ее убивают. К Валькиному раздражению, я никак не
могла освоить правила, а потом почувствовала, что все это мне противно. Плюнула
и ушла домой, Валька осталась доигрывать одна. А вот теперь она всерьез говорит
о том, что хочет убить врача...
— Прежние преступники
были ближе к раскаянию, — продолжала Илария Павловна. — В нашей истории были
Кудеяр-атаманы, которые потом становились схимниками, пустынниками, всю жизнь
замаливающими свои грехи. — И дальше она тихонько запела:
Господу Богу помолимся,
Миру всему возвестим,
Что нам когда-то
рассказывал
Старец честной
Питирим...
— Откуда это, Илария
Павловна? Какой приятный мотив!
— Это старинная песня,
деточка. Про разбойника Кудеяра, как он потом в монашество ушел с именем
Питирима! Значит, еще когда был разбойником, совесть в нем не совсем погибла. В
этом, собственно, наш менталитет — искать истину и ломать для этого себя. А кто
ищет, тот, как известно, найдет!
— Ну хорошо — разбойники,
— сказала я, перенасыщенная всеми этими сведениями. — Хорошо, крест носили,
раскаяться могли. Но при чем тут мое имя? Вы вот сказали, что меня как-то не
так зовут, а ведь не имя красит человека...
— Помнишь пословицу, —
улыбнулась Илария Павловна. — Хорошо, что помнишь. Пословица правильно говорит,
только имя в этом конкретном случае означает общие данные: как прозываешься,
где живешь, чем на жизнь зарабатываешь. Пословица говорит, что всякий жизненный
путь хорош, если направлен к добру. А понятие «имя» существует еще и как
указание на того святого, в честь которого человека назвали при крещении. В
церкви, например, говорят: «Как твое святое имя?».
9
После этого разговора я
ушла с распухшей головой, в ней кружились запойный Толик, зенитчица баба Тося,
которую одну может послушать Рауль, и разбойник Кудеяр, ставший потом монахом.
Все это еще предстояло обдумать, а пока я торопилась домой, потому что времени
было уже немало. Троллейбус плавно двигался по вечерним улицам, в окнах
проплывали старинные дома и часто встречающиеся церкви — ведь улица Чаплыгина
расположена в старом районе Москвы, недалеко от Садового кольца. Однако и
примет нашего времени тоже с лихвой хватало: разные кафе типа «Самохвала» и
«Кошек», рекламные щиты, обвитые гирляндами лампочек ветки деревьев... В этом
что-то есть, когда старое и новое уживаются вместе — все равно как в большой
семье, где и дети, и их родители, и деды-бабки. Я сама всегда жила только с
мамой, и дух такой семьи был мне совершенно неведом — но интересен. Особенно после
разговора с Иларией, как-то странно повернувшего для меня само понятие времени
— вроде это рулон ткани, который можно скручивать и раскручивать. Раскрутишь —
выйдут столетия, а свернешь — края окажутся на удивленье близки к середине!
Получалось, что мои, Валькины, Нютины черты характера как-то связаны с
разбойником Кудеяром и вообще с тем, что обозначает сложное слово
«менталитет»...