Когда настало время,
которого я так ждала, мне неожиданно объявили, что в моей коллекции нарушен
стандарт — я так и не поняла, какой именно. Во всяком случае, им стоило сказать
мне об этом раньше, в период ожидания, не заполненного ничем, кроме
изнурительных волнений и захватывающей дух надежды. «Ждите, Мальвиночка, ждите.
Вы уже все сделали, остается только ждать», — так мне говорили, когда я, не
выдержав напора мечты, являлась в оргкомитет для того, чтобы убедиться — все, о
чем я думаю, не сон, а действительность. И вот я дождалась... оказывается,
нарушены стандарты, а до сих пор мне никто об этом не заикнулся! Сказали только
перед самым конкурсом, когда уже поздно что-либо менять...
Все-таки моя коллекция
была показана и даже заняла на конкурсе первое место. Но — не под моим именем!
Я сразу узнала свои собственные модели, лишь слегка переделанные — поверхностно
и на скорую руку. Увидев это, я словно сошла с ума и никак не могла понять —
что случилось? Почему мне, лично мне нельзя получить первое место, если моя
коллекция все равно его получила? Чем я не подхожу — прокаженная или что? Может
быть, не престижно, что я работаю дворником?.. Мама обняла меня, трясущуюся как
в лихорадке перед телевизором, закутала, словно маленькую, в теплый плед и
принялась объяснять: нет во мне ничего такого, что помешало бы первому месту.
Просто мне не хватает опыта, связей, влияния... может быть, и денег, потому как
не исключено, что конкурсант, присвоивший мою работу, дал кому-то взятку. Или,
может быть, он чей-то сын, зять, племянник, а я наивная девочка, не
догадавшаяся как-то зарегистрировать свои работы, защитить права. Наверное, для
этого есть специальные процедуры, о которых мы ничего не знали...
Мне было трудно
свыкнуться с тем, что произошло. Сперва я хотела обратиться в суд, и маме
стоило большого труда меня удержать:
— У тебя же нет никаких
свидетельств, доченька... чем ты докажешь, что это твоя коллекция?
— Но ведь есть же на
свете справедливость! — рыдала я.
Мама молчала: она тоже
верила в справедливость и не могла, да и не хотела разубеждать меня в том, что
она есть на свете. Однако восстановить ее в данном случае было, понятное дело,
невозможно. Экспертиза? Свидетели? Но кто станет свидетельствовать за меня, не
известную в модельном бизнесе никому, кроме тех членов оргкомитета, которые и
отдали мои модели другому? Да и не стали бы назначать экспертизу, для нее не
было оснований. Вообще ничего не было, только мои собственные слова. Суд даже
не принял бы вопрос к рассмотрению, и это, как я поняла позже, было очень для
меня хорошо. Ведь если бы дошло до суда, мне как проигравшей стороне пришлось
бы оплачивать все судебные расходы, а этого мы с мамой взять на себя не могли.
К тому же бессовестные люди могли предъявить нам встречный иск — о компенсации
за моральный ущерб.