От чтения меня оторвал
звонок. За дверью стоял Леонид Сергеевич, но каким он теперь передо мной
предстал! Это был уже не бомж, ночующий на чердаке, а человек элиты, каких
показывают по телевизору. Яркая рубашка под бархатным пиджаком, очки в модной
оправе. И главное — выражение лица: такое победоносное, но при том
внимательное. И чуть насмешливое, самую малость. Мне показалось, он усмехается
для того, чтобы скрыть волнение.
— Здравствуйте,
Мальвина. Вот решил зайти к вам, узнать, как дела. Зато уж на чердаке меня
сегодня не будет, можете об этом не беспокоиться...
— Конечно, не будет — в
таком виде да на чердак! Вы сегодня совсем особенный!
— Вы полагаете? Это я
раньше был особенный, а теперь такой, как всегда.
— Значит, жизнь бомжа
для вас кончилась?
— Надеюсь, что навсегда.
Но я благодарен ей, потому что узнал много нового. Вот только с вами не успел
поговорить по душам, и потому предлагаю сей пробел ликвидировать. — Леонид
Сергеевич посмотрел на подоконник лестничной клетки, я вышла из квартиры, и мы
с ним устроились побеседовать. — Скажите мне откровенно — чего бы вам хотелось
от жизни?
Я задумалась. Если
серьезно, мне бы хотелось, чтобы сама жизнь вокруг изменилась. Чтобы она снова
стала такой, какою была во время моего детства: простой, понятной и доброй. Но,
может быть, она и тогда была страшная, уродливая, надломленная? Может быть, я
просто не замечала? Или действительно жизнь меняется с каждым годом не в лучшую
сторону?..
— Вижу у вас на лице
отражение глобальных проблем, — заметил Леонид Сергеевич. — Должен вам сказать,
что имел в виду более конкретные желания.
— Конкретные? Ну, тогда
я бы хотела, чтоб Нюта снова стала здоровой, жизнерадостной и больше не
поминала о смерти. И чтобы жила в своей квартире.
— Гм... — наморщил лоб
Леонид Сергеевич. — Ну а еще что?
— А еще чтобы у Вальки
все получилось... чтобы ей привезли ее Садика!
— Вот как... Ну а для
себя, для себя лично вы, Мальвина, чего-нибудь желаете?
— Лично для себя?..
Последнее время я как-то
не думала об этом, и теперь мне пришлось вспоминать. Чего же я хочу лично для
себя?.. Ах да! Ведь все эти годы я провела в хронической депрессии из-за того,
как со мной поступили на конкурсе творческого моделирования. По этой же причине
не могла сменить профессию, так и осталась в дворниках. И самое главное — у
меня теперь не было силы воли заставить себя вновь взять в руки карандаш и
сделать набросок в своем альбоме...
Обо всем этом надо было
кому-нибудь рассказать, а Леонид Сергеевич сам напросился. Он был идеальным
слушателем. Когда я выговорилась, с его стороны последовала одна, довольно
странная фраза: