Их ведь с самого начала тянуло друг к другу.
Почему бы не узнать, какой Оливер любовник?
Свободные люди в свободном городе свободной страны… Под свободным небом. Без условностей, без обязательств, без любопытных ушей и глаз.
В сущности, никто ведь не знает об их отношениях. Все, что происходит между ними, касается лишь их двоих.
— Конечно, если ты хочешь, я вызову тебе такси. Немедленно. Прости, я не смогу отвезти тебя домой, Джин. За ужином я пил вино… Не слишком много, но пил.
«Интересно, если мужчина в нетрезвом состоянии стремится улечься в постель к женщине… то есть уложить женщину в постель… следует ли считать его невоздержанным и легкомысленным?»
Должна ли она заявить, что его поведение непростительно?
Джин поднялась тоже. Теперь они стояли лицом к лицу, едва не соприкасаясь носами.
— Так что ты ответишь мне, Джин? — еле слышно спросил Оливер.
Джин пожала плечами, покачала головой, слегка приподняла уголки губ в улыбке. Она плохо представляла себе, насколько опасно дразнить мужчину, находящегося на символическом расстоянии от женщины, которую он отчаянно желает.
— Значит, я сам приму решение. А ты ответишь мне потом… может быть, утром… если захочешь.
Джин ахнула, когда Оливер подхватил ее на руки.
— Пусти, что ты делаешь?! — запоздало воскликнула она.
Это была сцена словно из эротического фильма.
Оливер остановился, будто передумав идти, посадил Джин на стол, по счастью, не опрокинув ни одного бокала, не задев блюд и тарелок.
В следующее мгновение его губы уже раскрывали губы Джин, и она задыхалась, ей не хватало воздуха, приходилось раскрывать губы навстречу Оливеру.
Оливер принялся стаскивать с нее джемпер. Его сильные руки были, казалось, повсюду. Джин уже устала отбиваться, джемпер был снят и небрежно брошен в угол.
На очереди была тонкая шифоновая маечка. Оливер уже не контролировал себя, он рванул нежную ткань так, что она затрещала и порвалась до самого низа.
Не обращая внимания на такие мелочи, Оливер опрокинул Джин на стол. Лишь в последнюю секунду ему удалось затормозить движение. Джин замерла в его руках, лишь дюймы разделяли ее обнаженную спину и край хрустального бокала.
— Пожалуй, здесь не самое лучшее место…
Джин не узнала голоса Оливера. Он словно стал ниже, глубже, звучал более хрипло. Она боялась, что изменился и ее голос, поэтому благоразумно промолчала.
Оливер снова взял ее на руки.
Уже в спальне (его, не гостевой) он бережно опустил Джин на застланную матерчатым покрывалом постель.
Напряжение, которое нарастало в Джин, наконец взорвалось, брызнуло почти видимыми глазу искрами во все стороны, заставило ее отбросить остатки рассудительности. Она потянулась к Оливеру.