Василиса несмело взяла красивую ложку, внимательно рассмотрела ее, не пряча гримасы глубокого морального удовлетворения, спрятала подарок в ларец. В принципе, это справедливо. Она – ему. Он – ей. На том и порешили.
– А что же, егоза, мой флуггер, он по-прежнему возле речки стоит? – как бы невзначай спросил дядя Толя, расправившись с горшком щей и взявшись за хлеб с соленым овечьим сыром.
– Стоит, куда ж ему деваться, – отвечала Василиса. – Только он больше не твой. А наш, деревенский.
– Ну это пожалуйста, – не стал спорить дядя Толя. – Ваш значит ваш. По праву победителей. Ты, главное, вот что скажи: флуггер на ходу? Или твои родичи его уже на новую крышу для коровника раздербанили? А то нервничаю почему-то.
– Целехонек пока. С ним, правда, каверзы всякие вытворили, чтобы твоих дружков от него отвадить.
– Что еще за каверзы?
– Ну... Смолой его облили, чтоб горелым казался... Яму вырыли...
– Какую яму?! – вскинулся дядя Толя.
– Подкопались под носовые колеса. Чтобы он носом в песок клюнул, как будто после аварии... Ну и чопы повсюду забили, куда сразу не достали. Теперь во всех нижних дырах огнетворных затычки торчат.
Дядя Толя представил себе описанное Василисой и впечатленно присвистнул.
– Ёшкин кот! Не ожидал... У вас там что же, из осназа кто-то в деревне?
– Из осназа? – не поняла Василиса.
– Ну, в армии служил? Во солдатах, я имею в виду?
Густо усаженное веснушками личико Василисы расплылось в горделивой улыбке.
– Так Ветеран, да. Он до хорунжего дослужился. В Московии начал, у нас в Большом Муроме продолжал и у нас же на покой вышел. Ветеран нам помогает, учит всякому. А мы ему за это свежатину, молоко, яйца. Ягоды для него собираем... Лучшие грибы всегда ему... А дичину он сам бьет.
"Я не я буду, если этому-то Ветерану наглый сосунок Свен Халле и обязан своим позорным поражением! Уж больно ладно они все организовали – для дикарей, которые ложкам мельхиоровым радуются!" – подумал дядя Толя, однако своими мыслями с Василисой делиться не стал. Он продолжил расспрашивать про "Кассиопею", которая, ясное дело, была его единственной реальной надеждой на спасение.
– А что же внутри? Из кабины флуггера ничего не выломали? Не попортили там чего? Не знаешь? – спросил он.
– Не-не-не! Куда ж портить-то?! Ветеран сказал, летающий корабль ваш, ну то есть нынче наш, много денег стоит. Продавать его будем! Уже и гонца отправили в Усольск. Ветеран строго-настрого всем наказал глаз с вашего корабля не спускать да пылинки с него сдувать. Там и днем, и ночью наши пострелята дежурят – смотрят, чтобы кто-нибудь ветеранский наказ не нарушил.