Оказывается, пока муромчанка сражалась с акселерированной инопланетной тварью, пехлеван не только пришел в сознание, но и умудрился самостоятельно сесть.
– Меня зовут Вася, – бросила девушка через плечо. – Василиса то есть.
– А меня Махан, – клон кое-как улыбнулся.
– Слышь, друг, – обратился к пехлевану дядя Толя, свешиваясь по пояс из пилотской кабины, – скажи как ваш вертолет заводится, что-то я сам не соображу!
– Нужно набрать код. Семь, два, семь, два.
– Ах ты ж блин! Никогда бы не догадался, – дядя Толя досадливо поморщился.
– На пластмассовом ключе записан.
– Толку ли! Эти ваши цифры-козявки, написанные от руки, мой переводчик хреново разбирает.
Когда Василиса и Махан оказались в кабине, они, последние трое охотников с той трагической охоты, обменялись взглядами, исполненными глубинного интернационального понимания. Сколько печали и сочувствия было в них! И сколько радости выживших!
Но на этом приключение не закончилось.
Им пришлось в последний раз крепко перетрухнуть, когда вертолет попал в обещанную Кобусом Ламбертом дневную турбулентность.
Невидимая, но невероятно сильная рука потащила машину вбок, на острые зубья по краю кратера. Дядя Толя, подражая Ламберту, в сердцах назвал турбулентность tyfushoer ("публичной женщиной, больной тифом").
Ситуацию усугубляло то, что у вертолета больше не было лобового стекла – бьющий в лицо ураганный ветер сбивал дядю Толю с толку и искажал аэродинамику машины.
Очередной порыв ветра – и они зацепились за скалу левой стойкой шасси!
Несколько центнеров железа с оглушительным скрежетом улетели в бездну.
Из порванного бака полетели куски вонючего желе – гидролеумное топливо.
Кабина огласилась кручеными пилотскими ругательствами дяди Толи, цветастыми, страстными молитвами Махана и тревожными предупреждениями системы бортовой диагностики.
К счастью, дядя Толя не потерял головы.
– Ну что, цыплятки, держитесь покрепче! Ваш папочка будет садиться...
Горизонтальная часть лавового поля, куда меньше суток назад приземлилась трапперская "Кассиопея" и где теперь сиротливо чернел крестик брошенного беглецами вертолета, была уже близко. Это их и спасло.
Василиса выпрыгнула из кабины прямо в отцовские объятия дяди Толи.
Стоило ее подошвам коснуться шершавой лавы, как твердь под ними мелко-мелко затряслась. А среди "зубов дракона" взвились струи сизого дыма – это раскочегарились как следует фумаролы.
– Вот наш курильщик и засмеялся, – устало вздохнул дядя Толя.
– Засмеялся, глядя на то, какие мы везучие! – радостно воскликнула Василиса.
– Я, если вы не возражаете, – сдавленным голосом промолвил бедняга Махан, – свяжусь с Ритой, вызову спасателей. Вы же, я надеюсь, не браконьеры?