Однако образование и получение представлений, особенно сложных, чрезвычайно затрудняется, по-видимому, особенным состоянием памяти.
Память Маши очень своеобразна. Несомненно, что некоторые из получаемых ею впечатлений сохраняются надолго и затем воспроизводятся, как было сказано, в ее словах и действиях. Очень часто воспроизводятся ею с удивительной точностью некоторые впечатления, полученные в давно прошедшее время, слова «что ж ты скотину не гонишь?» с последовательной суетливой беготней, фраза «ну вот, и пошел в лес», - все это следы очень давних впечатлений, хранившиеся в глубине психической организации Маши и затем воспроизведенные совершенно автоматически, как бы рефлекторно. Как было сказано, Машей запоминаются не только отдельные впечатления, но и последовательный ряд их, но память последовательности уже значительно слабее. Выучившись известному ряду последовательных действий вроде шитья, Маша без упражнения скоро и разучивается. Еще слабее память сочетания слов с предметами. Как было сказано, названий знает Маша чрезвычайно мало, а имен людей, за исключением разве двух-трех сиделок, совсем не знает; даже на свое имя «Машута» или «Машуточка» она далеко не всегда обертывается.
Таким образом, хотя чисто органическая память и существует у Маши в смысле хранения простых впечатлений, но уже запоминание последовательности явлений слабо, а воспроизведение, соединенное с узнаванием, ничтожно. По-видимому, сложные представления, в которых связующим цементом должно быть какое-нибудь соотношение отдельных входящих в него элементарных представлений, ею совсем не помнятся, т. е. не сохраняются и не воспроизводятся. Поэтому та сторона памяти, которая нужна для узнавания, у Маши ничтожна, вследствие чего Маша и знает так мало слов с определенным значением, и новые впечатления, так сказать, скользят по ядру ее психики, не захватываясь им, или, употребляя термины Вундта, лишь перципируясь, а не апперципируясь.
Это, конечно, находится в соотношении и с третьей стороной интеллектуальной деятельности - с сочетанием представлений. Процесс сочетания представлений у Маши очень интересен. В самом деле, мы видим у нее с чрезвычайной резкостью существование механического сочетания представлений: вслед за данным впечатлением, за сказанным или услышанным ею словом она говорит ту или другую реплику, находящуюся в связи с первым словом в силу ассоциации по совместности. Этих сочетаний, обязанных совместности получения впечатлений, у Маши очень много, и они-то обусловливают почти все содержание ее душевной жизни. Но зато у нее в высшей степени мало сочетаний другого, более высшего порядка. Из них попадаются сочетания по сходству, но их уже немного; к ним принадлежит, например, то, что какой бы ключ ни показать Маше, большой или маленький, она скажет «ключ». Этими сочетаниями по сходству обусловливается узнавание Машей носа и глаз на картине и т. д. Еще меньше у Маши сочетаний таких, для которых нужно существование какого-либо соотношения между представлениями, например, сочетаний по причинной зависимости. Таких у нее почти совершенно нет, или если они и бывают, то существуют лишь очень короткое время и настолько не прочны, что почти не оставляют после себя следа. Вследствие этого Маша не может, например, считать; сколько ее ни учили счету, она постоянно путает и, видимо, не имеет понятия о счете. Хотя у Маши и есть в некоторой степени способность различения и узнавания, но она существует лишь относительно не многих предметов, и для различения у нее служат лишь грубые, чисто внешние свойства предметов. Различия и сходства предметов по какому-нибудь соотношению Маша не постигает. При существовании грубых признаков сходства и различия предметов у Маши возможен и акт суждения, но в громадном большинстве случаев суждение это и ограничивается лишь констатированием грубой связи. На вопрос: «Что это?» - Маша ответит часто правильно: ключ, стол, нос. Но это почти все; да и такого рода суждения существуют у нее лишь в очень небольшом количестве и бывают (на это я обращаю особенное внимание) лишь при прямом обращении к ней, следовательно, при особом напряжении ее активного внимания, т. е. лишь очень, очень редко. В продолжение же громадной части времени активное внимание ее бездействует, и акта суждения совсем не происходит.