Прошло около двух недель. С каждым днем мне становилось лучше и лучше. Я начал есть, засыпать без снотворного, давно поборол «этический запор» и почувствовал, что полностью восстановился и готов к выписке. Родные привезли мою одежду и томик Бунина. Потянуло на лирику:
«Я выдернул волосы светлых иллюзий
Из черепа постных зацикленных дней.
Я их намотал на блесну и забросил
В пучину желаний русалки моей».
И это явный признак того, что я вновь на крыльях вдохновенья, а значит, пора.
4
В день отбытия домой, меня провожали всем отделением. Медсестры, на прощание попросили купить им клей.
– Дмитраков, у тебя деньги есть? – спросила одна из них.
– Есть немного.
– Купи нам пожалуйста тюбик канцелярского клея, в ларьке у ворот. А то документы нечем склеивать.
Я пошел, купил им три тюбика.
– Какой хороший парень, и не жадный, не поддавай и не попадай сюда больше…
Мужички крепко пожимали руку, наивно просили остаться. Смотрели на меня преданными глазами, желали удачи. Парадоксально, но я и сам испытывал некую грусть из-за того, что уезжаю. Хоть покидал я такое место, куда попадать никто не хочет и откуда, едва оклемавшись, бегут галопом. Если есть куда бежать, конечно. Но мне не хотелось. Всё дело в людях. Ведь там повстречались по настоящему искренние мужики, общаться с которыми было действительно трогательно, с которыми никогда не возникало ощущения упертого в спину дула. Ведь, по сути, абсолютно неважно кто перед тобой, банкир или бомж, работяга или бездельник, богатый или бедный. Лишь бы в душу не лез не сняв обуви и тем более не плевал туда, по поводу и без. И это положение определяет многое. Это определяет все. И сердцу было грустно с ними расставаться. Саня прикатил мой секретный авиа-чемодан на колесах.
– Держи, – протянул я плату за пальтишко.
– Спасибо, – ответил санитар, явно просчитывая про себя, сколько он сможет купить пачек чая. Я поблагодарил медсестер, врачей за то, что поставили на ноги, пожелал всего хорошего. Саня проводил меня до выхода.
– Ну, будь здоров, спасибо и осторожней с «чаепитием», – пожелал я ему.
– Носи на здоровье и не волнуйся, – сказал он на прощание.
Я легкой поступью последовал на автобусную остановку, доехал до метро, нырнул под землю, всплыл на железнодорожном вокзале, купил билет на электричку и вернулся домой. Принял душ, смыл с себя запах больницы, переоделся, пообедал, вынул обновку, пробежался по ней щеткой и направился на прогулку по осеннему городу. Щедрая осень обильно усыпала землю золотыми листьями. Теплый, нежный ветер не спеша разносил тонкие обрывки паутины своим случайным адресатам. Широкий птичий клин высоко в чистом небе устремился на «юга», а я гулял, наслаждаясь прекрасным погожим деньком, радуясь своему возвращению к жизни, возрожденной надежде. Три девочки, школьницы завидев меня издалека, остановились. Я шел по аллее им навстречу в новом пальто из «психушки», в солнцезащитных очках из Домбая, в бейсболке из Японии, с логотипом фирмы производящей мощные бензопилы.